Любить и верить - [15]

— Сергей Андреевич, я все хотел вам сказать, и как-то мне неловко. Это все верно, что вы говорили. Но никто, кроме вас, об этом не говорит. За много лет работы я понял — начальству нельзя перечить.

— Да я…

— Я все понимаю, но знаете, я сам здесь работаю пятнадцать лет. По-другому я бы, может, и не дожил до пенсии, у меня язва, гипертония. У вас такая хорошая жена, квартира, дети восхищались вашими знаниями. Мой вам совет стариковский: работайте, живите тихо. Иначе начнется возня, проверки, начнутся неприятности.

— Петр Алексеевич, невозможно же так работать! Я не хочу доставать из колодца воду и лить ее обратно. От этого я наживу гипертонию, может, еще быстрее, чем от ссор с директором. Я не хочу устанавливать здесь свои порядки, но и так работать нельзя. Мне-то до пенсии не два года, мне еще работать всю жизнь.

* * *

Сергей Андреевич вошел в квартиру, включил свет, сел на диван. Посидел. В передней затопали. Вошли Ольга Ивановна и сын.

— Папа!

— Что, сынок, надоело целый день сидеть у бабушки?

— Папа, я к бабушке больше не пойду.

— А что она тебе сделала?

— Ничего.

Сергей Андреевич тревожно взглянул на жену, она пожала плечами.

— А как же нам ходить на работу?

— А пускай мама не ходит. Будет варить еду. Всем будет хорошо. Как в воскресенье.

— А кто же будет деньги зарабатывать?

— Ты.

— Я зарабатываю, сынок, но этих денег мало. Нужно маме купить пальто. Еду нужно покупать. Ты просил купить автомат. Как же мы без денег будем жить? Нужно всем работать. И ты, когда подрастешь, будешь работать. А теперь нужно ходить к бабушке, чтобы мы могли работать.

— Нет, папа, к бабушке я больше не пойду.

— А что же мы будем делать?

— Я буду дома один.

— И ты не будешь бояться?

— Нет, я не буду бояться, я уже взрослый.

— Ну, хорошо. Завтра посмотрим. Иди ложись спать, завтра рано вставать.

Пока жена укладывала сына спать, Сергей Андреевич задремал на диване. Она подошла, тихонько дотронулась до него рукой — он открыл глаза.

— Сережа, давай, может, яичницу сжарю, поедим.

— Ли, не хочется, давай спать.

— А как с Сашей?

— Оставим одного.

— Что ты, как одного?

— Поиграет с игрушками, я на большой перемене прибегу посмотрю. Взрослый уже, сам вон говорит.

— Одного нельзя. Рассказывали, оставили одного, а он взял ножницы… И оба глаза себе.

— Да ты что, нарочно мне это говоришь? — вдруг разозлился Сергей Андреевич.

Она виновато глянула на него и положила руку на плечо.

— Давай яичницу поджарю, а?

— Да ладно, не надо. Давай спать.

— Может, поговорить с бабкой, может, она напугала его чем. Может, что случилось?

— Да ничего не случилось. Попробуй сама отсидеть день на том сундуке. Как в тюрьме. Ладно, давай спать.

— Ты не думай про этот педсовет.

— А я и не думаю, — ответил он деланно безразличным тоном.

Утром на кухне варилась еда, Ольга Ивановна писала планы. В спальне проснулся сын.

— Папа!

— Что, сынок?

— А какой сегодня день?

— Вторник.

— А потом?

— Среда.

— А потом?

— Четверг.

— А потом?

— Пятница.

— А потом?

— Суббота.

— А потом?

— Воскресенье.

— И на работу не идти?

— Да.

— А потом?

— Понедельник.

— А потом?

— Вторник.

— А потом?

— Среда.

— Ай, папа, я хочу, чтобы было все воскресенье и воскресенье.

— Так не бывает.

Сын помолчал, сидя на кровати.

— Жалко, папа.

— Что жалко?

— Все жалко…

— Ну, что, к бабушке пойдешь?

— Нет, я буду один дома. Я уже взрослый.

— Ну хорошо. Ешь сам, на столе картошка, мы с мамой уже опаздываем. Вот книги — читай, только смотри не бросай, вот твои игрушки — играй. Катайся с горки, на качелях. Я прибегу к тебе на перемене.

Сергей Андреевич вывернул пробки, спрятал спички, собрал портфель, и вдвоем с женой второпях вышли на крыльцо.

— Ты ножи спрятала?

— Забыла.

— Ну что же ты… Вернулся.

— Папа, ты уже пришел?!

— Нет, сынок, это я книгу забыл, играй.

Убрал ножи, замкнул дом, ключ оставил в замке. Сын долго стучал в окно и махал рукой, стоя на подоконнике.

Со звонком вбежали в школу.

* * *

На классной доске была изображена схема Солнечной системы, вокруг нее — схема разбегающихся галактик. Земля вынесена стрелой на отдельный рисунок, на котором на ней нарисовано дерево и человек. Класс внимательно слушал объяснение, дети как-то напряженно и словно настороженно смотрели на Сергея Андреевича. На задней парте сидел директор.

Сергей Андреевич был поглощен рассказом.

— И вот представьте, — говорил он, — микропылинка-фотон летит от мячика-Солнца через все пространства к горошине-Земле, попадает в лабиринт фотосинтеза, становится основой живого, и уже в человеке, в его мозгу проходит другой сложнейший лабиринт — и уже может осознать, охватить, понять и самое себя, и весь этот невообразимо огромный мир, всю Вселенную.

Он закончил, ученики с облегчением вздохнули, расслабились, но сидели задумавшись. И в этот момент резко ударил звонок.

— На дом параграф девяносто восьмой. — Сергей Андреевич забрал журнал. — Вопросы есть? — спросил он по привычке, торопливо направляясь к выходу.

— Есть. — С задней парты поднялся тот самый паренек, что спорил с ним о честности. — Так неужели пылинка — и все эти звезды, — он развел руками.

— Давай, Митя, завтра, — Сергей Андреевич был уже в дверях.

— Подождите, — Митя догнал его.