Любимый ястреб дома Аббаса - [25]
Кажется, я зашатался, готовый было упасть без сил, но две девушки подхватили меня под руки, а потом, пока я все еще стоял, расставив ноги над лицом Анахиты, они начали вытирать меня откуда-то взявшимися полотенцами — и этого мне оказалось достаточно, чтобы стебель снова стал яшмовым.
Тогда обе служанки мягко, но настойчиво заставили меня сделать два шага назад, и я оказался над животом и все еще раскинутыми, конвульсивно подергивавшимися иногда ногами Анахиты. Там, где от скользкой влаги мокро блестели ее курчавые волосы, они также прошлись полотенцами, и я с изумлением услышал рычание: этот звук издавал я сам.
Я чуть было не попал тем самым стеблем в маленькую ладонь какой-то из девушек, не успевшую убрать полотенце вовремя, ткнулся им под густой куст волос. И буквально провалился внутрь, в горячее и абсолютно мокрое и бездонное, скользя там без малейшего сопротивления. Странный чавкающий звук привел меня в полное исступление, я до сих пор не помню, сколько времени я, сжав ее мокрые ягодицы руками, пытался сильными движениями достать до дна — и не мог. Но и в этот раз в несколько движений все для меня кончилось.
По-моему, после этого я упал в обморок или на мгновение заснул, потому что дальше помню себя на коврике в углу, уже с завязанными кем-то штанами, и ощущаю полотенце (надеюсь, что оно было чистым) у себя на лбу. Несчастной Анахиты в полуподвале уже не было.
Что произошло? Что я сделал? Почему эти люди сейчас говорят мне «спасибо»? — тупо бились в горячей голове мысли. Лихорадка набросилась на меня с новой силой, а плечо ощущалось как-то по-иному, по-новому — не только чесалось, но и дергало. И я понял, что если немедленно не окажусь у любого, абсолютно любого лекаря…
Но слуга уже буквально грузил меня в седло мула, и дальше мы в какой-то момент оказались, вместе с животными, на широкой лодке на воде, в вечерней полутьме. Затем я увидел, что громадные башни уходят куда-то вправо, а мы продвигаемся к южной части города.
Я все больше и больше боялся, что сейчас упаду с седла в пыль. А еще боялся, что когда лекарь, наконец, посмотрит на мое плечо и пощупает пульс, он равнодушно скажет: поздно же, куда вы его притащили — везите обратно…
В общем, не было для меня сейчас места кошмарнее, чем то, куда меня везли.
То, что меня привезли в действительно страшное место, я уже точно понял, услышав дикий, натужный вопль, раздававшийся из-под низко провисших шатров, по которым качались оранжевые тени ламп. В любой другой ситуации я повернулся бы и бросился отсюда без оглядки. Но в голове у меня гудело и шумело, собственные губы и глаза были как чужие, в ране на лопатке как будто что-то шевелилось и грызло меня изнутри. А самое главное — я боялся упасть. Потому что хорошо знал: если я сейчас опущусь со сладким вздохом на эту твердую, чуть потрескавшуюся землю, то засну мгновенно, может быть, — навсегда.
Девушка со строгим лицом, бросив быстрый и профессиональный взгляд на руку и плечо, которыми я уже боялся пошевелить, повела меня мимо рядов лежавших на земле людей, мимо других таких же девушек, делавших что-то с липкими кровавыми тряпками, в самую большую палатку.
В ней стояло нечто вроде высокой лежанки, почти какой же, от которой я не так давно отошел.
Но на этой лежанке дергался длинный комок окровавленного мяса и жутко выл.
— Что, еще один? — набросился на меня взъерошенный человечек с налитыми кровью глазами. — Вы кто?
— Маниах. Нанидат Маниах, — послушно отозвался я.
И нарвался на самую неожиданную из всех возможных реакций.
— Маниах? А я — Шапур, преданный Мазде, царь царей Ирана и иных земель, из расы богов. Вы щенок, а не Маниах! Оборванец и самозванец! А если бы вы действительно были из дома Маниахов, то у вас не хватило бы наглости являться сюда! Три недели как у меня нет ни дирхема из этого почтенного дома — а теперь пойдите и объясните это тем, кого приводят сюда, по сорок-пятьдесят человек в день! Нет тут для них ничего — ни еды, ни трав, даррела нет, даже маковый сок не на что купить, а попробуйте выдержать без него такую боль! Да что я с вами говорю, мальчишка вы, и больше никто — а ну-ка, держите.
И я к полному изумлению обнаружил, что держу, наваливаясь всем телом, тот самый окровавленный обрубок, от которого уже не слышно было даже стона. А красноглазый человек делает с этим мясом что-то жуткое — отрезает от него куски, промокает какие-то места все новыми тряпками и попросту орудует над этим телом настоящей портняжной нитью с иголкой. И при этом постоянно бубнит себе под нос:
— Хм, это копье, это оно может, да… воткнулось и повернулось, а мне теперь думай, что делать. Кости, считай, уже нет — и что, будем резать совсем? Хм-м… И когда же этот юнец успокоится и перестанет колошматить людей — лучше бы всех сразу поубивал… Да сам доктор Бухтишу упал бы без чувств от того, что мы тут делаем. Все. Повязочка. А дальше… выживет — не выживет, есть такая игра.
Залитый с головы до ног чужой кровью и какой-то слизью, я начал опускаться на скользкую землю.
— А вам, собственно, что тут было надо, юнец? — заметил меня заново доктор. — Где? Ах, плечо… ах, кинжал… уж очень вы нежный — с такими ранами люди лежат неделю и потом садятся в седло… Хм. Так. Так. Это же надо так запустить ерундовую рану, порез, в сущности. А вы когда-нибудь видели, как из раны вылезают белые червяки с черными головками? Нет, нет, вот этого здесь делать не смейте. И без вас грязища. Глубокий вдох носом… Терпите. Хм-м. Если послезавтра не спадет жар, то благодарите дом Маниаха за то, что нет лекарств и что вы умрете от пустяка. Так бы я вас быстро поставил на ноги. Вот тут мы просто отрежем. И вот эту дрянь почистим, вытащим и выбросим. И зашьем. Вот и все. Повязочка… Так, даю вам чистую куртку, в том углу возьмите, а вместо штанов вот оберните… Будете как из народа арабийя. Это проще. Девушка, в дальний угол его куда-нибудь. Он сейчас будет спать. Завтра меняем повязку. Маниах, понимаете ли…
Ведьма она или нет, существует дракон или не существует — такими вопросами пришлось озаботиться Нанидату Маниаху, легендарному воину, шпиону и целителю.…А дальше — война, заговор, победа и одиночество, от которого его постарается избавить умная и понимающая женщина.Герою романа Нанидату Маниаху еще далеко до тех событий, которые происходят в «Любимой мартышке дома Тан», и так же далеко от Константинополя до любимой Поднебесной империи. Но если дом для человека — весь мир, то он в любой точке этого мира найдет себе битвы и победы, радость и грусть.
Новый роман Мастера Чэня – новая неожиданность для его поклонников. Да, действие книги тоже происходит в Азии. И это тоже шпионский детектив. Но уже не средневековый, а колониальный.Представьте себе – Британская Малайя, «век джаза», а именно – 1929 год. На этом перекрестке цивилизаций – азиатского мира с рикшами, секретами китайских триад, серебряными колесницами индийских богов, и мира западного – с португальскими парусными кораблями, британскими теннисными кортами и отелями «только для белых» – происходят загадочные события.Совершена серия зверских убийств палочками для еды.Амалия де Соза – молодая португалка с щедрыми добавками малайской и сиамской крови – начинает самостоятельное расследование.
Описанная в романе Мастера Чэня жизнь Маниаха (кстати, происходящего из семьи Роксаны — жены Александра Великого) из Самарканда, купца — повелителя торговой империи, контролировавшей Великий Шёлковый Путь из Китая в Европу, и одновременно разведчика, скорее, главы тайной службы Согдианы — это, безусловно, танец со смертью и страхом. "Танец смерти прост и страшен…" — почти правильно, но простым это фандангорыцарей плаща (учитывая местную специфику, точнее будет сказать — халата), кинжала и арбалета выглядит только после развязки.
Мастер Чэнь (востоковед Дмитрий Косырев) — автор «Любимого ястреба дома Аббаса» и других книг про самаркандского шпиона Нанидата Маниаха, романа «Амалия и Белое видение» и прочих детективов про английскую шпионку Амалию… Средневековый Китай, арабский Восток, колониальная Малайзия… В его книгах всегда — интеллектуальный детектив и изысканное путешествие в экзотические страны.В новом романе «Этна» («Дегустатор-2») — солнечная Сицилия! И — старый знакомый Сергей Рокотов, винный аналитик с почти невероятным для человека такой профессии прошлым.
Новый роман Мастера Чэня – новая неожиданность для его поклонников. Да, действие книги тоже происходит в Азии. И это тоже шпионский детектив. Но уже не средневековый, а колониальный.Представьте себе – Британская Малайя, «век джаза», а именно – 1929 год. На этом перекрестке цивилизаций – азиатского мира с рикшами, секретами китайских триад, серебряными колесницами индийских богов, и мира западного – с португальскими парусными кораблями, британскими теннисными кортами и отелями «только для белых» – происходят загадочные события.Совершена серия зверских убийств палочками для еды.Амалия де Соза – молодая португалка с щедрыми добавками малайской и сиамской крови – начинает самостоятельное расследование.
Мастер Чэнь — псевдоним вполне русского человека Дмитрия Косырева. Он опубликовал под ним пять романов и сборник рассказов, сейчас готовит к изданию новый роман, где действие будет происходить где угодно, только не в Азии. Дмитрий Косырев — востоковед, выпускник Института стран Азии и Африки при МГУ, в качестве журналиста и в иных качествах работал в Китае, Индии, странах Юго-Восточной Азии и продолжает навещать их с завидной регулярностью. Однако, как видно по этому рассказу, не так уж плохо знаком и с Европой.
В начале Северной войны русские войска захватили во время кампании 1703 года шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую на Неве. А уже 16(27) мая 1703 года Пётр I в устье Невы основал Санкт-Петербургскую крепость. И это на шведских-то землях, вошедших в состав России лишь в 1721 году! Немудрено, что шведы не оставили попыток вернуть отбитые русскими территории и уничтожить их новую крепость. Одной из таких попыток – 8 июля 1703 года – и суждено было открыть новую страницу в истории государства российского.Этим событиям, навсегда вернувшим России её древние северо-западные земли, и посвящена повесть.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.