Любимый руководитель - [2]

За поворотом дороги, идущей от Янцзы, показался огромный дом. Он стоял на крутом склоне, возвышаясь над дорогой, и был окружен кирпичной стеной, ее край был будто инеем покрыт мерцающей издали стеклянной черепицей, и на секунду ее сердце замерло от мысли, что может быть ее везут жить в таком роскошном доме. Но Бонг–ил заметил ее взгляд и сказал: «Тебе нравится? Это мой дом. Она усмехается. Я не шучу. На девках много можно заработать. У меня есть и другой бизнес. А ты и не знала, девочка, что находишься рядом с таким важным человеком, да?» Они долго молчали, пока «Лэнд Крузер» мчался к деревне Янг–шика, затем ряд за рядом миновал прилепившиеся друг к другу кирпичные дома — настоящие трущобы: одноэтажные, каждый не больше деревенской хижины с изогнутой черепичной крышей и хаосом кривых кирпичных труб, испускающих угольный дым в небо цвета старого желтеющего синяка. Ряды домов были разделены грунтовыми дорогами, на них дети играли в «классы», осторожно выискивая твердые места, потому что вчера холодным дождем смыло снег, а сегодня все превратилось в замерзшую грязь. Дети остановились, чтобы посмотреть на странную машину. Она проехала три белые двери и одну красную, на каждой из которых висели красные плакаты с золотистыми персонажами, желающими здоровья и процветания каждому входящему, затем она, наконец, остановилась, Бонг–ил наклонился через Юн–джу, чтобы выпустить ее. Или, точнее, придержать ее, потому что он прижал ее к сидению и вложил ее в руку визитку.

«Если он решит продать тебя, пусть мне позвонит, — сказал Бонг–ил. — Может, я подыщу кого‑нибудь получше, когда ты немного войдешь в форму».

Она вышла из машины и хлопнула дверью.

Когда Бонг–ил постучал, дверь открыл крестьянин с обветренным лицом: симпатичный подбородок, интеллигентные глаза, маленькая бородавка возле носа, слишком много родинок. Большие руки Янг–шика были черными от грязи, но он пожал мягкую влажную руку Бонг–ила (Бонг–ил потом вытер руку о шелковый платок; Янг–шик высушил свою о штаны) и пригласил их пройти через коридор с цементным полом, заставленный граблями, лопатами, ведрами, завешанный сухими початками кукурузы, с плугом без лезвия на стене. Часто поглядывая с немым удивлением на Юн–джу, крестьянин провел их в жилое помещение, а именно комнату с электроплитой, встроенной в пол — приспособление с крышкой размером со ступицу грузовика. Из стены торчал водопроводный кран, но раковины не было, ею служила пластмассовая бочка из‑под мусора. Это совсем было не похоже на Северную Корею: в углу притулился двадцатикилограммовый мешок риса, на стенах красовались календари с девушками в бикини, транжирилось электричество: маленьких черно–белый телевизор в углу жужжал, передавая футбольный матч. Неожиданно из кармана рубашки Янг–шика донеслось птичье чириканье. Он похлопал себя по карманам и достал черный предмет размером с бумажник, открыл его и заговорил. «Она только что приехала, — сказал он. — Я перезвоню». Телефон без провода. Он сложил его и засунул в карман. Краснея, объяснил: «Это моя мать». Потом он вспомнил о манерах и пригласил гостей присесть на пол.

Янг–шик рассматривал исхудавшую беженку с ярко–вишневыми губами (помаду выдал Бонг–ил), одетую в поддельный адидасовский тренировочный костюм, недавно купленный, поверх которого она носила единственную вещь, оставшуюся от Кореи: длинное сентипоновое пальто, прошитое зигзагами.

— Почему у нее такие короткие волосы? — спросил он.

Брокер махнул рукой. «Голод. Видел бы ты ее, когда она только попала сюда: почти совсем лысая была. Они часто такие бывают, когда бегут оттуда. Ну и что. Видишь, они уже отрастают, густые и блестящие. Мы откармливали ее для тебя.»

Янг–шик разглядывал Юн–джу в упор, потом открыл род, собираясь что‑то сказать, но вдруг застыл. Повернулся к Бонг–илу за помощью.

— А характер — какой у нее?

— Спокойный. Очень добрая. Послушная.

— А может она иметь детей?

— Безусловно. Ее обследовал врач. Женский врач.

Это было совершенной неправдой, но Янг–шик успокоился, и сказал: «Мне кажется, мы договорились на три тысячи юаней?»

— Эта стоит три триста.

— Но вы не можете… Вы же сказали…

— Пришлось заплатить дополнительно пограничникам с обеих сторон, больше, чем я ожидал. Это опасный бизнес, я рисковал жизнью, чтобы привезти тебе то, что желает твое сердце. Кроме того, посмотри на нее, она стоит того: симпатичная девочка, будущая мать твоих сынов. Один богатый из Янцзы хотел купить ее для караокэ, сказал, заплатит в два раза больше, чем ты, но я сказал, что такая девочка должна достаться хорошему человеку. Что такое триста юаней? Если она тебе не понравится, ты всегда можешь перепродать ее с наваром.

Янг–шик с ненавистью смотрел на брокера, затем на Юн–джу, как будто она участвовала в заговоре. Она грустно и беспомощно пожала плечами, и выражение его лица смягчилось, будто он робко спрашивал, ну, как ты думаешь, поладим мы с тобой? Ее брови изогнулись, отвечая: мы посмотрим. Он улыбнулся, и кивнул, почти поклонился, больше плечами, чем головой, и начал отсчитывать деньги, которые лежали в коробке из‑под конфет, хранившейся в платяном шкафу.