Любимая женщина Альберта Эйнштейна - [51]
Она невесело усмехнулась: как же хитроумно Альбертль попытался все зашифровать. Мол, друг поймет, а враг озадачится. Во время последнего совместного отдыха на берегу Саранак-Лейк Маргарита все рассказала Эйнштейну. Ну, или почти все. (То, что позволила Москва, одновременно с приказом о возвращении в Советский Союз.)
Маргарита говорила и говорила без удержу: «Альбертль, ты не понимаешь. Ты – гений, ты другой. Ты – совершенно независимый человек, ты – единственный, ты сам по себе. А я? Я в прямой зависимости от всех. В сладкой – от тебя. В мерзкой – от самых страшных людей. Ты не представляешь себе... Вот ты же любишь Достоевского. Помнишь его выражение «тварь дрожащая»?.. По-английски так не скажешь. Но это все обо мне... Мне горько, мне больно, мне печально...»
Она вытянула руку, чтобы в который уже раз полюбоваться золотыми часиками, которые Эйнштейн подарил ей в час расставания. Их мощный лайнер «Смольный» уверенно рассекал океанские волны, оставляя за собой белые буруны. Становилось довольно прохладно, и Маргарита Ивановна вернулась в свою каюту.
Во Владивосток они прибыли в декабре 1945 года. Впереди Коненковых ждало долгое путешествие железной дорогой до Москвы. А еще разгрузка, перегрузка многотонного багажа и прочие хлопоты.
Кроме своих работ, Сергей Тимофеевич вез с собой обширнейшую библиотеку, состоящую из книг, которых в ту пору в Союзе днем с огнем было не сыскать. Издания Библии на разных языках, теософские произведения английских и американских мыслителей, уникальные труды по астрономии, карты звездного неба, коллекция автографов знаменитостей, собрания сочинений русской классики.
По прибытии в Москву скульптор был приглашен в Кремль, где его принял товарищ Сталин. Он угощал его чаем с лимоном. Предложил коньяку. Сергей Тимофеевич вежливо поблагодарил, но отказался. «Как же так? – усмехнулся Сталин. – Ведь вы сами мне писали, что были немалым пьяницей...» – «Так ведь б ы л, дорогой брат, – склонил голову Коненков, – увы, был...»
Заботы, которой был окружен воротившийся на родину Коненков, не удостаивался ни один из реэмигрантов. Он очень скоро получил роскошную квартиру-студию вблизи Пушкинской площади, а самому мастеру дали «зеленую улицу»: вернисажи, хвалебные газетные и журнальные статьи, всевозможные почести.
Коллеги скульптора ревниво поглядывали на роскошно обустраивавшегося мастера. Посыпались упреки: дескать, прожив самые тяжелые для страны годы за океаном в тепле и достатке, он совершенно незаслуженно получил от власти слишком много. На всякий случай присовокуплялись модные в те годы обвинения в «формализме» и «модернизме». Травля дошла до предела. Искусство (вернее, его деятели) требовало жертв.
Спохватившаяся Маргарита Ивановна в отчаянии написала слезное письмо самому Лаврентию Павловичу Берии с просьбой оградить семью от необоснованных нападок с учетом «ее заслуг и заслуг С.Т.Коненкова перед Родиной». Лаврентий Павлович мгновенно отреагировал. Благодаря «профилактике» злопыхателей удалось легко усмирить.
А когда Сергею Тимофеевичу Коненкову была присуждена Сталинская премия, злобный вой завистников и вовсе сошел на нет. Ведь Коненков официально стал как бы придворным художником, и высказывать критические замечания в адрес сталинского лауреата уже было просто небезопасно...
«Только что сам вымыл себе голову, но без особого успеха. У меня нет твоих умений и аккуратности... Но как мне все здесь напоминает о тебе: Альмаровый плед, словари, и чудесная трубка, которую мы считали потерянной, и куча вещей в моей келье. Ну и, понятно, осиротевшее гнездышко...»
Так Эйнштейн писал Маргарите 27 ноября 1945 года. Писал просто так, в никуда. Но через месяц он получил возможность сообщить ей новые трогательные подробности своего бытия:
«Я совсем запустил волосы, они выпадают с необычайной скоростью. Скоро ничего не останется. Гнездышко также имеет захудалый и обреченный вид. Если бы оно могло говорить, ему нечего было бы сказать. Я пишу тебе это, прикрыв колени Альмаровым пледом, а за окном темная-темная ночь...»
Ах ты, коварная искусительница Далила... Ну, а ты, забывчивый лохматый Самсон?..
ПРИНСТОН, 24 декабря 1945
Оппенгеймер не сомневался: Эйнштейн непременно поддержит его идею. Когда он без всякой договоренности примчался к нему, мэтр тихо-мирно сидел на веранде в плетеном кресле и наслаждался гаванской сигарой. На взволнованного Роберта он смотрел с улыбкой:
– Что-то случилось?
– Мистер Эйнштейн, мы должны... Обязательно должны обратиться к нашим русским коллегам. Они же тоже занимаются бомбой. Я говорил с Юри, Лангмюром. Это должно быть коллективное письмо или телеграмма. Они не могут не быть солидарными с нашей тревогой.
– Я гляжу, Роберт, вы просто обожаете эпистолярный жанр, – усмехнулся Эйнштейн. – За свою жизнь я столько написал умных и глупых телеграмм и писем... Руки болят. Не хотите ли выпить чего-нибудь?
– Нет, спасибо.
– Ну ладно, давайте ваше письмо, – по-прежнему мягко улыбаясь, сказал Эйнштейн. – Элен! Принесите нам кофе, пожалуйста! Итак:
«Москва. Президенту Академии наук СССР, господину Вавилову С.И.
Если бы вся изложенная здесь история родственников Антона Павловича Чехова не была бы правдой, то ее впору было бы принять за нелепый и кощунственный вымысел.У великого русского писателя, создателя бессмертного «Вишневого сада», драматичного «Дяди Вани» и милой, до слез чувственной «Каштанки» было множество родственников, у каждого из которых сложилась необыкновенная, яркая судьба. Например, жена племянника Чехова, актриса Ольга Константиновна, была любимицей Третьего рейха, дружила с Геббельсом, Круппом, Евой Браун и многими другими партийными бонзами и в то же время была агентом советской разведки.
«Идеал женщины?» – «Секрет…» Так ответил Владимир Высоцкий на один из вопросов знаменитой анкеты, распространенной среди актеров Театра на Таганке в июне 1970 года. Болгарский журналист Любен Георгиев однажды попытался спровоцировать Высоцкого: «Вы ненавидите женщин, да?..» На что получил ответ: «Ну что вы, Бог с вами! Я очень люблю женщин… Я люблю целую половину человечества». Не тая обиды на бывшего мужа, его первая жена Иза признавала: «Я… убеждена, что Володя не может некрасиво ухаживать. Мне кажется, он любил всех женщин».
Отношения Владимира Высоцкого с Изой Мешковой, Люсей Абрамовой, Татьяной Иваненко, Мариной Влади, Оксаной Афанасьевой многое объясняют. Его голос. Его печальный взгляд. Строки его песен… «Я люблю – и значит, я живу…» Его душа была хрупкой и трепетной, а сердце его всегда было готово к самопожертвованию. Любовь заполняла мысли и чувства великого барда, она его рукой складывала ноты для новых песен. Даже если она иной раз возвращалась к нему стылым холодом. Даже если друзья Высоцкого считали, что именно женщины были виновны в преждевременной кончине поэта.
Скульптор Эрнст Неизвестный, актеры Даниель Ольбрыхский и Олег Даль, режиссер Станислав Говорухин, драматург Эдуард Володарский… Эти известные деятели культуры были для Владимира Высоцкого друзьями. В то время значение слова «друг» означало совсем не то, что ныне подразумевается в соцсетях. Друзья Высоцкого были частью его судьбы. Они были его сподвижниками, отражением его совести и мировоззрений. Они были рядом, когда ему было трудно и плохо, они делили с ним его боль и страдания. Их интересная и зачастую удивительная жизнь стала ярким доказательством верности и чести в настоящей мужской дружбе, в этой абсолютной ценности, которую нельзя ни купить, ни выпросить…
Разные женщины окружали великого барда. Они были похожи и в то же время не похожи друг на друга. Их жизненная философия и творческая позиция были различны, но судьбы в той или иной степени пересекались с судьбой Владимира Высоцкого. Их участие, сердечное отношение к Высоцкому, к его таланту кровно роднило. Их голоса перекликались, хотя каждая из женщин вела свою неповторимую сольную партию, что и составляет особую гармонию. Они одновременно являлись и музами, и творцами.У гениального человека и близкое окружение талантливо и неординарно…
Альберт Эйнштейн – человек, повлиявший на ход истории в XX веке. Величайший ученый своего времени открывается перед читателем с неожиданной стороны. В новой книге Юрия Сушко публикуются ранее не известные факты из жизни гениального физика. Они шокируют, возмущают и неожиданно приоткрывают тайну создания советского ядерного оружия, которое и сохранило хрупкий мир после Второй мировой войны.
`Вся моя проза – автобиографическая`, – писала Цветаева. И еще: `Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком`. Написанное М.Цветаевой в прозе отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.