Любиево - [30]
К ним сразу подлетают, стараются услужить, а они — подмигивают в ответ, шлепают их неловко и нежно или строят обиженные мины: «У-у, противный, с другим пойду сегодня!» Старые и гадкие, они совершенно не лысеют (пересадка), не седеют (краска), у них нет морщин, высокие, сытые — только по общему пресыщенному выражению лица можно определить их истинный возраст. Потому что они все уже успели себе заменить. Даже выражение лица: усвоили мимику чешских актрис, старых соседок с перманентом в мелкий бес… все у этих коз — и браслеты, и кольца, и портсигары, и зажигалки — все в брильянтах, в рубинах, на все успели накопить за долгие годы. А рядом самцы с большими лысыми репами — банда таксистов. Попивают пивко, покуривают какие-то коричневые сигаретки, горланят на всю забегаловку. Металлические перстни с черепами. А если не лысые, то известно, что такое все эти их прически: сзади длинно (иногда даже до пояса), спереди «под ежик», волосы обесцвеченные. И вот уже один из них идет походкой старого моряка к музыкальному аппарату и заказывает целую программу из немецкого диско-поло о любви. С подпевками. Из ящика льется теплый женский голос. Да, только шницеля и пива им не хватает для полного счастья, — думает Дианка и грызет ногти.
Во втором зале обычные мужики-работяги играют в бильярд. Да как играют — до изнурения, по шесть часов. Как будто им совсем не нужно зарабатывать! Ах да, они еще и бутерброды здесь заказывают! Те, что подороже… Затейливо оформленные и поданные к самому бильярдному столу, а известно — за доставку надо платить. Ох уж эти бутерброды с колбаской, огурчиком, с помидорчиком… Иногда двери в «Альфи» открыты и дует. Кое у кого из ребят — настоящих колл-бойз[35] — постоянно звонят мобильники. Они размещают в гей-журнальчиках объявления со своими телефонами и фотками. Принимают звонок и неторопливо идут к дверям, выходят и долго разговаривают перед баром. Да, Эрос слушает, да, Гиацинт слушает — все имена выдуманные. Потом звонят из автомата своим девушкам, невестам в Праге, в Москве:
— Да, работаю в ресторане, не могу дождаться, когда накоплю на нашу свадьбу, золотце ты мое… Твою посылку с носками и чистым бельем получил, спасибо…
А то иногда войдет какая-нибудь худая, нервная и лысая, сядет у барной стойки, закажет пива и весь вечер напролет чиркает зажигалкой. А попроси ее дать огонька, тут же как будто отключается. А потом входит польское чмо. Натуралы. С чем-то таким пошлым в глазах, с агрессией. Они здесь зарабатывают, отвращение подавляют. И носят футболки с большой красной надписью POLSKA на спине. И с порога:
— Блядь, блядь, урою ублюдка.
Дианка панически их боится. Но есть и один симпатичный поляк. Как раз слышно, как он разговаривает с кем-то о том, что вернулся из Франции, из Канн, что ничего не заработал, зато проигрался до нитки, и, если бы друг не выиграл на автомате, не на что было бы вернуться, и он тоже попал бы в порочный круг. Рассказ закончен, ибо что такое порочный круг никому в этой забегаловке и ее окрестностях объяснять не надо.
Сейчас Дианка встает и выходит из бара, из этого тяжелого воздуха, пропитанного дымом сигарет, запахом шницелей, пива, духов… Идет в соседний парк, где стоят, переминаясь от холода, такие же, как она, — у которых нет средств даже посидеть в забегаловке. Там, на улице, все выглядит совершенно так же, как и в давние времена. Стоят и стоят, а старые, толстые и лысые клиенты ходят между запаркованных вдоль тротуаров машин, иногда кто-нибудь кого-нибудь изобьет до крови или приедет полиция, и все разом как сквозь землю проваливаются.
Вот тогда и появился в ее жизни тот самый юрист, который превратил ее на три месяца в наседку-домоседку. Взамен за мытье посуды и секс он проявил заботу о стертой до кости Дианкиной ноге, внимание ко всем ее болезням, которые она приобрела за пять дней, пока была бездомной и спала… впрочем, поспать-то ей и не пришлось. Потому что метро закрывали такими решетками, которые спускают с потолка, как в старых замках. Все закрыли, подняли разводные мосты, красный свет для Дианки из Братиславы! Первая ночь, казалось, никогда не кончится! Так и простоял Милан с двенадцати ночи до утра на морозе. И ничего не происходило. Подсвеченные уличным фонарем, падали снежные хлопья — это не Событие… Ну разве что проедет роскошный обтекаемый «мерседес», только теперь Дианка тосковала не по «мерседесам», а по собственной комнате в братиславском панельном доме, по приготовленному мамой ужину, по чаю и школьным домашним заданиям. Вот только паспорт… Ну, словом, — не было больше у нее паспорта. Почему Милан уехал? Потому что суп оказался пересоленным. Дианка приехала сюда год назад, потому что у нее были проблемы в школе, потому что ей не нравились мамины обеды, а из кухни несло горелым… Вот и все причины. А еще потому, что ей предстояло идти в профтехучилище из-за слишком плохих оценок, потому что то одно, то другое. Потому что жизнь вообще проходила где-то в другом месте и состояла из танцев с миллионерами и питья шампанского, а не тут, дома, со всеми этими запахами горелого. Идея возникла внезапно, кое-что Дианка украла, продала и, в чем была, поехала. Потом, когда уже сошла в Вене, поняла, что если и есть рай, то он здесь, что она уже никогда никуда не вернется, и выбросила паспорт в водосточный люк.
Герой, от имени которого ведется повествование-исповедь, маленький — по масштабам конца XX века — человек, которого переходная эпоха бьет и корежит, выгоняет из дому, обрекает на скитания. И хотя в конце судьба даже одаривает его шубой (а не отбирает, как шинель у Акакия Акакиевича), трагедия маленького человека от этого не становится меньше. Единственное его спасение — мир его фантазий, через которые и пролегает повествование. Михаил Витковский (р. 1975) — польский прозаик, литературный критик, фельетонист, автор переведенного на многие языки романа «Любиево» (НЛО, 2007).
Написанная словно в трансе, бьющая языковыми фейерверками безумная история нескольких оригиналов, у которых (у каждого по отдельности) что-то внутри шевельнулось, и они сделали шаг в обретении образа и подобия, решились на самое главное — изменить свою жизнь. Их быль стала сказкой, а еще — энциклопедией «низких истин» — от голой правды провинциального захолустья до столичного гламура эстрадных подмостков. Записал эту сказку Михал Витковский (р. 1975) — культовая фигура современной польской литературы, автор переведенного на многие языки романа «Любиево».В оформлении обложки использована фотография работы Алёны СмолинойСодержит ненормативную лексику!
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ольга Токарчук — «звезда» современной польской литературы. Российскому читателю больше известны ее романы, однако она еще и замечательный рассказчик. Сборник ее рассказов «Игра на разных барабанах» подтверждает близость автора к направлению магического реализма в литературе. Почти колдовскими чарами писательница создает художественные миры, одновременно мистические и реальные, но неизменно содержащие мощный заряд правды.
Павел Хюлле — ведущий польский прозаик среднего поколения. Блестяще владея словом и виртуозно обыгрывая материал, экспериментирует с литературными традициями. «Мерседес-Бенц. Из писем к Грабалу» своим названием заинтригует автолюбителей и поклонников чешского классика. Но не только они с удовольствием прочтут эту остроумную повесть, герой которой (дабы отвлечь внимание инструктора по вождению) плетет сеть из нескончаемых фамильных преданий на автомобильную тематику. Живые картинки из прошлого, внося ностальгическую ноту, обнажают стремление рассказчика найти связь времен.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.