Люби меня всего - [41]

Я выключил воду и посмотрел через плечо на Орина, который стоял меньше чем в шаге от меня. Когда наши глаза встретились, он убрал руку и отошёл назад, обнимая себя.

— Я-я постараюсь, — выдохнул он. — Поехать на ужин к твоим родителям.

Развернувшись, я оперся на тумбочку, желая взять его за руки, которым он так крепко обнимал своё тело для стабильности.

— Ты не обязан. Мне не стоило спрашивать.

Он покачал головой, останавливая мои слова.

— Это не ч-честно. Ты так сильно стараешься со мной. Ты удивительный друг. Мне… мне нужно тоже стараться. Я просто боюсь…

Не в силах устоять, я потянул его за руку, которую он прижимал к телу, и обвил её своей.

— Не надо. У меня самые потрясающие родители. Если что-то случится, они поймут. Поверь мне.

Он полностью сосредоточился на наших соединённых руках, и я не был уверен, слышал ли он меня, пока он не кивнул. Его пальцы переплелись с моими, пробуя связь боязно, как Орин делал всё в своей жизни. В ответ я гладил его кожу нежными движениями, водя большим пальцем по его руке и успокаивая его.

Его губы слегка приоткрылись, и он бросил быстрый взгляд на моё лицо, прежде чем снова опустить глаза на наши руки. Медленными движениями, наблюдая за его лицом в поисках каких-либо признаков беспокойства, я поднёс его руку к своей груди и положил его ладонь себе на сердце, накрывая её своими пальцами. Не осознавая этого, он снова сделал шаг вперёд, по-прежнему сосредоточившись на действии.

Моё сердце колотилось, и я мог только представить, что он старается пробиться сквозь пустоту в своей груди.

— Я всегда буду рядом с тобой, Орин. Когда ты со мной, не нужно бояться. Надеюсь, ты это знаешь.

Он медленно поднял подбородок, пока наши глаза не встретились. Серо-голубые радужки, в которых было больше боли, чем я когда-либо пойму, сияли неуверенностью и недоверием, но также чуточкой надежды. К этой надежде мне нужно было потянуться и вытащить её на поверхность. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он поверил мне. Он всегда знал только жестокий мир, и я хотел показать ему лучшую жизнь.

Долгие минуты никто из нас не говорил. Прикосновения, наблюдение; наша связь росла и не уступала интимной атмосфере, которую я неосознанно создал. Я сопротивлялся инстинкту, который тянул меня к нему, вынуждаясь захватить его губы и поцеловать его встревоженную душу. Зная, что это неправильно, я крепче сжал его руку. Пальцами свободной руки я провёл по его щеке и виску, пока не добрался до его затылка. Даже от этого маленького действия его глаза расширились, и зрачки увеличились.

Не в силах устоять, я прильнул, сокращая наше минимальное расстояние, и призрачным, едва уловимым поцелуем коснулся его лба. Его пальцы на моём сердце сжались крепче, цепляясь за мою майку и не давая мне отойти назад.

Один поцелуй превратился во второй, на этот раз у его виска, а третий рядом с его ухом. Тогда его руки обвились вокруг моей талии, и он прильнул ко мне, утыкаясь лицом мне в шею. Так что я обнял его, обхватив руками его тело и желая успокоить дрожь, которую чувствовал физически в каждой его конечности.

Как я когда-нибудь мог подумать, что Орин может завести отношения? Простое объятие было практически большим, чем он мог вынести. И всё же, он не отстранился. Он инициировал это, и не было ни шанса, что я откажу ему в том, в чём он нуждался.

Его запах, его тепло и то, как осторожно его пальцы цеплялись за мою рубашку на спине, было потрясающе, и я отложил все эти ощущения в памяти, для сохранности.

Только я не знал, что моё следующее действие переключит весь наш вечер с милого и чувственного на хаос.

Наслаждаясь нашим объятием и ощущением прижатого ко мне Орина, я сжал его крепче, прижимая его слегка меньшую фигуру к себе и глубоко вдыхая, утыкаясь носов в его висок.

Именно в этот момент всё его тело застыло. Сначала я посчитал это действие типичным страхом Орина и собирался ослабить хватку, но я ошибался. Прошла всего доля секунды между тем, как всё его тело сжалось, и тем, как он грубо оттолкнулся от моих объятий. Если бы я не стоял, прижимаясь к тумбочке, то споткнулся бы от силы этого толчка.

Орин, в свою очередь, споткнулся и ударился о стену напротив меня. Моё замешательство и шок сразу же испарились от гневного взгляда в его глазах. Он выпрямился и поправил свою рубашку, наклоняя голову на бок и издавая ужасный хруст, разминая шею. Расправленные плечи, когда он встал во весь рост, в паре с твёрдой линией губ, остановили слова, которые я собирался сказать — а я собирался попросить его сделать глубокий вдох и расслабиться.

Рид.

Я сглотнул свою заботу и выдержал его смертельный взгляд, не отступая. Он никогда не проявлял жестокость, и Орин посмеялся, когда я спросил, в его ли это натуре. Риду не нужны были мышцы и кулаки, огонь в его глазах заставил бы мужчину в два раза больше него без вопросов отступить.

Он указал на меня пальцем, обнажив зубы с одной стороны рта.

— Никогда больше не трогай нас так, — прорычал он сквозь сжатые зубы.

— Я не…

Он подошёл вперёд, по-прежнему не опуская палец, нахмурившись ещё больше. Когда он вторгся в моё личное пространство, я прижался спиной к тумбочке.