Лю Ху-лань - [17]
— Это ты, Ху-лань? — приветливо откликнулась женщина. — Не бойся, входи!
Лю Ху-лань вошла. В комнате она увидела Хун-мэй, племянницу Цзинь-чжун. Так вот кто стал няней ребенка! Лю Ху-лань в нерешительности остановилась у порога. Она слыхала, как какой-то мальчуган, вбежав во двор, торопил мать, испуганно повторяя вражеский приказ: «Если в доме останутся два человека, их будут считать пособниками Восьмой армии и изменниками!»
Женщины взволновались:
— Ай-я! В нашем дворе слишком много людей!
Лю Ху-лань слышала слово в слово: «Если в доме останутся два человека, их будут считать пособниками Восьмой армия и изменниками»… Она подумала: «Если враг войдет сюда, к тетушке Цзинь-чжун, кто может поручиться за ее жизнь? А ведь у нее ребенок, ему всего шесть дней. Что будет с ним? Разве враги пощадят его?..» Лю Ху-лань тотчас же круто повернулась, распахнула дверь и выбежала во двор. Она не хотела подвергать опасности целую семью: пусть лучше она одна умрет. Тетушка Цзинь-чжун громко крикнула:
— Ху-лань! Не бойся! Спрячься здесь!
Но Лю Ху-лань знала, что в этой комнатушке спрятаться негде. Куда же идти? За деревней у южного храма — место сбора. Повсюду вражеские посты. Вернуться в центр деревни тоже нельзя. Все же Лю Ху-лань твердо решила не навлекать беду на тетушку Цзинь-чжун. Она была ей глубоко благодарна за участие, но оставаться не хотела. В волнении Лю Ху-лань не могла вымолвить ни слова. Лишь немного успокоившись, она тепло сказала тетушке Цзинь-чжун:
— Ничего страшного не случится, если я пойду к храму. Я скроюсь в толпе, и меня не заметят, не волнуйся.
Лю Ху-лань кивнула головой и выбежала на улицу. Почти все крестьяне были в сборе. Яньсишаньцы шныряли по деревне, переворачивали все вверх дном, арестовывали многих. Вот повели семидесятилетнего Чэнь Чжу-цзэ из семьи активиста, за ним Лю Лао-сяня, тоже из семьи активиста, потом арестовали Ши Сы-цзя, брата Ши Ши-фана, который рекомендовал Лю Ху-лань в партию. Его схватили в центре деревни, когда он брал воду из колодца, из того самого колодца, куда бросился старик крестьянин, не желая попасть живым в лапы японцев. С тех пор не прошло и двух лет, а крестьяне по-прежнему терпели муки, только одних угнетателей, японских чертей, сменили другие — яньсишаньцы.
Аресты производились по заранее составленному черному списку. Солдаты бесцеремонно заглядывали в лица крестьян. Наконец из толпы вывели крестьянина Чжан Нань-чэна, бывшего некоторое время в Восьмой армии.
Затем солдаты начали рыскать среди женщин, поминутно спрашивая:
— Ты Цзинь-сянь?
— Нет.
— Тебя зовут Цзинь-сянь?
— Нет, меня зовут Сань-ни.
Так дошли до Цзинь-сянь.
— Тебя зовут Цзинь-сянь, признавайся!
Цзинь-сянь в ужасе пролепетала:
— Меня… меня зовут Цзинь-сянь.
Подталкивая девушку прикладом, солдат вывел ее из толпы и вместе с другими арестованными втолкнул в храм.
Мать Лю Ху-лань видела все это, и сердце ее замерло. Что будет с Лю Ху-лань? Мать порывалась вернуться и предупредить дочь, чтобы она соблюдала осторожность, но уже было слишком поздно. На площадь разрешалось только входить, выход был запрещен. Щемящая тоска сжала сердце матери. Вдруг кто-то дернул ее за рукав. Не оборачиваясь, она услыхала шепот:
— Мама…
Женщина в ужасе повернулась, зашептала:
— Ай-я! Ты пришла!
Но Лю Ху-лань скрылась в толпе. На площади царило напряженное молчание. Гнетущая тишина, казалось, достигла предела. Нужна была лишь искра, чтобы произошел взрыв. Какой-то стражник из Да-сяна, знавший Лю Ху-лань в лицо, пробился сквозь толпу и, схватив Лю Ху-лань за руку, угрожающе прошипел:
— Лю Ху-лань, верно? Лучше признавайся! С кем из Восьмой армии ты поддерживаешь связь? Кто в вашей деревне из Восьмой армии?.. Стой, не вздумай бежать!.. Мы тебя допросим, будешь говорить — хорошо, не станешь — прощайся с жизнью.
Лю Ху-лань, плотно сжав губы, широко раскрытыми глазами смотрела прямо в лицо врагу. Когда стражник ушел, она подошла к матери и спокойно, тихо сказала:
— Если я уступлю врагу — меня отпустят. Если не уступлю — меня лишат жизни…
В глазах матери потемнело. Она ничего больше не слышала, ничего не понимала. Губы ее беззвучно шевелились. Она напрягала все силы, чтобы не упасть.
Лю Ху-лань недоумевала: почему ее сразу не арестовали, как других?
Сердце ее сжалось. Всеми силами она старалась казаться спокойной и, глубоко задумавшись, устремила взгляд на край неба…
Лицо ее было сурово и торжественно. Тяжелое испытание выпало на ее долю. Девушка тряхнула головой и, сняв с пальца колечко, решительно протянула его матери. Затем пошарила в карманах, достала носовой платок, помаду, и все это тоже передала матери. Совсем недавно славный разведчик товарищ Хань Хуа в критический момент уничтожил все секретные документы, которые были при нем, и пал смертью храбрых! А пять бойцов, которые дрались с целым японским отрядом у горы Волчьи Зубы! Когда у них кончились патроны, они, отрезанные от своих, вдребезги разбили свои винтовки о камни, чтобы они не достались врагу, а сами бросились вниз со скалы… Эти картины одна за другой вставали перед глазами Лю Ху-лань. Она еще раз тщательно осмотрела свои карманы и все, что было у нее, торжественно вручила матери. Пусть ничего не достанется грабителям и убийцам! Только жизнь свою, честную и достойную, она не сможет сохранить. Она в руках врага! Смело, бесстрашно отдаст она свою жизнь во имя светлого идеала, к которому стремилась всей душой, во имя коммунизма.
Жизнь и творческое наследие Ф. Ницше до сих пор является пробным камнем отношения к культуре. Понятый однобоко, он давал повод для обвинений в обосновании фашизма, вот почему и в нашей стране отношение к великому философу было не свободно от политической окраски. Книга Д. Галеви — серьезное и в то же время исключительно захватывающее повествование о жизни и духовном росте знаменитого немецкого мыслителя.
Книга посвящена жизни и творчеству гениального русского композитора П. И. Чайковского, творческая биография которого рассматривается в контексте сложной и многообразной картины культурной и музыкальной жизни не только России, но Западной Европы и Америки. Прослеживается путь эволюции творчества П. И. Чайковского, в связи с чем подробно рассматриваются и анализируются его произведения. За три десятилетия композитором было создано десять онер и три балета, семь симфоний и пять инструментальных концертов, сюиты, увертюры, фантазии, ансамбли и хоровые произведения, свыше ста фортепианных произведений, более ста романсов. Для широких кругов читателей.
Данная книга повествует о кинорежиссере, писателе и сценаристе А. П. Довженко.
Имя гениального русского ученого-кристаллографа, геометра, минералога, петрографа Евграфа Степановича Федорова (1853–1919) пользуется всемирным признанием. Академик В. И. Вернадский ставил Е. С. Федорова в один ряд с Д. И. Менделеевым и И. П. Павловым. Перед вами биография этого замечательного ученого.
Имя князя Дмитрия Ивановича Шаховского (1861–1939) было широко известно в общественных кругах России рубежа XIX–XX веков. Потомок Рюриковичей, сын боевого гвардейского генерала, внук декабриста, он являлся видным деятелем земского самоуправления, одним из создателей и лидером кадетской партии, депутатом и секретарем Первой Государственной думы, министром Временного правительства, а в годы гражданской войны — активным участником борьбы с большевиками. Д. И. Шаховской — духовный вдохновитель Братства «Приютино», в которое входили замечательные представители русской либеральной интеллигенции — В. И. Вернадский, Ф.
Из яркой плеяды рабочих-революционеров, руководителей ивановского большевистского подполья, вышло немало выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства. Среди них выделяется талантливый организатор масс, партийный пропагандист и публицист Павел Петрович Постышев. Жизненному пути и партийной деятельности его посвящена эта книга. Материал для нее щедро представила сама жизнь. Я наблюдал деятельность П. П. Постышева в Харькове и Киеве, имел возможность беседовать с ним. Личные наблюдения, мои записи прошлых лет, воспоминания современников, а также документы архивов Харькова, Киева, Иванова, Хабаровска, Иркутска воссоздавали облик человека неиссякаемой энергии, стойкого ленинца, призвание которого нести радость людям. Для передачи событий и настроений периода первых двух пятилеток я избрал форму дневника современника.