Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно - [36]

– Вот, возьми. Извини за беспокойство и за мою рассеянность. Это компенсирует затраченное время и бензин.

– Это же все деньги, которые ты заработал за ночь! – Глеб удивленно посмотрел на музыканта.

– Не в деньгах счастье, и не от них горе. Каждый сам себе создает кумира – деньги, религию, положение в обществе, карьеру, женщин, вино, наркотики. Одни хотят любить, другие – чтобы их любили, третьи любят спокойствие, а я – музыку, – сказал Денис и, перед тем как выйти из машины, неловко предложил: – Не составишь мне компанию в распитии бутылочки вина? Спать не хочется, пить в одиночку – пьянствовать!

Глебу импонировал этот, словно не от мира сего, попутчик, от которого, при всех его неурядицах, веяло абсолютным спокойствием.

«Сейчас я попрощаюсь с ним навсегда и снова останусь один на один со своими мыслями, – подумал он. – Хорошо иметь близкого друга, перед которым можно облегчить душу, таким был для меня Степан – палочка-выручалочка». О том, что Степан был любовником его жены Ольги, Глеб старался не вспоминать.

– Хорошо, я согласен, при условии, что войду в долю, – он протянул два червонца Денису.

Одной бутылкой вина они не ограничились, да и двух червонцев на выпивку не хватило – их застолье затянулось до позднего вечера. У них не было цели напиться, но каждому из них было приятно общаться с равным, эрудированным собеседником. Они говорили о культуре, живописи, музыке, истории, литературе, и единственное, чего они не касались, так это политики и денег.

Глеб вспомнил, что в детстве и в юношеские годы увлекался живописью, писал акварели, и у него неплохо получалось. Они обсуждали различие школ импрессионизма и экспрессионизма, сюрреализм Сальвадора Дали и кубизм Пикассо, экзистенциализм и философию позитивизма. Денис рассказал Глебу о трагической судьбе многих великих музыкантов, способных в этом посоревноваться с Моцартом.

У Дениса оказался альт-саксофон, он на нем неплохо играл и загорелся идеей обучить этому Глеба.

– Не надувай щеки, словно жаба, – воздух в инструмент должен идти из легких, сильно, но без напряжения, – начал первый урок Денис. – Не кусай мундштук, это не шоколадка.

Вскоре Глеб с удивлением обнаружил, что уже может извлекать из саксофона гамму, пускай не совсем чисто, но все же…

– Слух у тебя есть, а постоянные тренировки при желании сделают из тебя музыканта. Возьми инструмент и тренируйся, выполняя те задания, которые я тебе буду давать. Для начала освоишь «Ку-ка-ре-ку», это совсем просто, – вещал Денис, почувствовав в себе незаурядные педагогические наклонности.

Глеб остался ночевать у нового приятеля, домой вернулся лишь утром и, увидев неразобранную кровать, понял, что Галя не ночевала дома. Он забеспокоился, стал звонить по больницам, пока Галя, уже днем, сама не позвонила из роддома.

16

Галя пришла в себя на больничной койке. На ней была простая белая ночная рубашка, пропахшая больницей. В палате находились еще три молодые женщины. Одна из них стояла лицом к окну, приложив к стеклу лист бумаги, на котором было что-то написано. Свет, падающий из окна, делал полупрозрачной ночную рубашку в горошек, которая была на ней, обрисовывая некрасивый плоский зад и фигуру без талии, с выпирающим животом. Две другие женщины, тоже с большими животами, сидели на кроватях и о чем-то вполголоса беседовали. Лица их расплывались, смысл слов не доходил до Галиного сознания. Она села на кровати, попыталась свесить ноги, намереваясь встать, но низ живота обожгло огнем.

– Смотри, сомнамбуле не лежится, опять потянуло на подвиги, – услышала она и осознала, что теперь со слухом все в порядке и зрение нормализовалось.

Молодая женщина лет двадцати пяти, со слегка расплывшимся лицом, встала и медленно, осторожно подошла к ней, видно, с намерением опять уложить ее в постель. Галя пристально посмотрела ей в глаза, и та непроизвольно вздрогнула.

– Ой! Похоже, наша соседка пришла в себя! – повернувшись, сообщила она второй женщине, которая продолжала сидеть на кровати.

– Как ты? В порядке? – спросила она Галю.

Та не ответила, какие-то смутные воспоминания роились в мозгу, никак не желая приобретать черты реальных событий. Незнакомые лица, голоса, обрывки фраз и растревоженная боль внизу живота.

– Может, тебе врача вызвать? Ты понимаешь, о чем мы говорим? – спросила третья женщина, которая, закончив манипуляции возле окна, подошла к ним. У нее тоже был большой живот.

– Я в родильном отделении? – спросила Галя. – Как я сюда попала?

– По «скорой». Вроде как подобрали на улице в бессознательном состоянии. Ты вот только очухалась, а ведь пошли уже вторые сутки, как ты здесь, – сказала первая женщина. – Давай знакомиться. Меня зовут Валя. А тебя Оля, да?

Галю передернуло, как от удара электрическим током.

– Нет, меня зовут Галя, – хрипло ответила она. – Почему вы хотели назвать меня Олей?

– В бреду ты несколько раз четко произнесла: «Меня зовут Ольга», – разъяснила вторая женщина. – Поэтому мы так решили… А я Маша. У двери расположилась Владислава.

– У меня есть язык, чтобы самой представиться, – ядовито бросила Владислава. – В переводчиках не нуждаюсь.