Лягушки - [6]
Мне она твердо сказала: «Ты всему этому можешь не верить, мальчуган, твой прадед – герой антияпонского Сопротивления, пламенный боец революции! На горе Линшань есть и его могила, а в мемориальном музее павших борцов выставлен скальпель, которым он пользовался, и его английские кожаные ботинки. Эти ботинки подарил ему перед смертью доктор Норман Бэтьюн».
3
Сенсей, историю прадеда рассказал бегом, чтобы уже не торопясь поведать о тетушке.
Тетушка родилась тринадцатого июня тысяча девятьсот тридцать седьмого года, в пятый день пятого лунного месяца, ее детское имя – Дуаньян[13], взрослое – Вань Синь. Имя ей предложил прадед – и с уважением к местным традициям, и с глубоким значением. После гибели прадеда прабабушка захворала там, в Пинду, и умерла. Благодаря активным действиям агентурной сети Цзяодунского района бабка и тетушка были вызволены. Их переправили в освобожденный район, тетушка пошла в начальную школу антияпонского Сопротивления, а бабка стала в пошивочной мастерской прошивать подошвы для тапок. После Освобождения для таких, как тетушка, потомков пламенных бойцов открывалось немало возможностей куда-то поехать, но бабка родные места покидать не хотела, а тетушке тяжело было с ней расстаться. Когда уездное начальство спросило тетушку, чем она хочет заниматься, она сказала, что желает пойти по стопам отца, и поступила в медицинское училище особого района. Когда она его закончила, ей было всего шестнадцать, и она стала врачом в амбулатории городка. Уездное управление здравоохранения организовало курсы по новым методам родовспоможения, и тетушку послали учиться туда. С тех пор она связана с этим священным ремеслом неразрывными узами. Начиная с четвертого числа четвертого месяца 1953 года, когда она приняла первого ребенка, до прошлогоднего Праздника весны тетушка, по ее словам, помогла появиться на свет десяти тысячам малышей, а вместе с другими – двух считай за одного. Это она сама сказала. Думаю, десять тысяч – все же цифра несколько преувеличенная, но тысяч семь-восемь она приняла наверняка. У нее было семь учениц, среди них одна по прозвищу Львенок – волосы взъерошенные, плоский нос, квадратный рот, прыщавое лицо. Перед тетушкой она преклонялась, скажи ей тетушка убить кого, тут же схватила бы нож и убила бы, не раздумывая.
Я уже говорил, что тогда, весной 1953 года, многие женщины у нас противились родам по-новому. Да еще эти повитухи со своими тайными измышлениями и наветами. Тетушке хоть и было всего семнадцать, но благодаря приобретенному с детских лет незаурядному опыту, а также блестящему, как золото, происхождению, она уже имела у нас в дунбэйском Гаоми огромное влияние, и народ смотрел на нее как на важную персону. Она, конечно, и внешностью выделялась среди других. Я имею в виду не прическу, не лицо, не нос и не глаза, речь о зубах. В наших местах высоко содержание фтора, и у всех от мала до велика полон рот черных зубов. Тетушка же в детстве долго прожила в районе Цзяодун, пила воду из горных источников, да еще по примеру бойцов Восьмой армии научилась чистить зубы. Возможно, по этой причине зубы у нее не подверглись пагубному воздействию, и ее белозубому рту завидовали все, особенно девицы.
Первым ребенком, которого она приняла, стал Чэнь Би. Тетушка не раз выражала сожаление об этом. Говорила, что этим первым ребенком должен был быть потомок революционеров, никак не думала, что придется принимать помещичье отродье. Но в то время требовалось найти, как покончить с деторождением по-старому, и раздумывать было некогда.
Узнав о том, что Ай Лянь скоро разрешится от бремени, она вскочила на велосипед – редкость по тем временам, – закинула на плечо сумку с лекарствами и помчалась как ветер. Десять ли пути от фельдшерского пункта до нашей деревни она преодолела всего за десять минут. Жена секретаря деревенской партячейки Юань Ляня как раз стирала белье на речке Цзяохэ и своими глазами видела, как тетушка пронеслась мимо по узкому каменному мостику, а игравшая там собака с перепугу упала в воду.
Когда тетушка с сумкой в руках влетела в двухкомнатный флигель, где жила Ай Лянь, там уже была деревенская повитуха Тянь Гуйхуа. Этой старухе с заостренным личиком и впалыми щеками в то время было уже за шестьдесят, теперь давно уже во прахе лежит, амитофо! Она была из тех, кто активно вмешивается во все, и тетушка с порога увидела, как та, оседлав тело Ай Лянь, изо всех сил давит ей на вздувшийся низ живота. У этой старухи был хронический трахеит, ее тяжелое дыхание мешалось с визгом верещавшей как свинья под ножом роженицы, и это создавало героически-печальную атмосферу. Помещик Чэнь Э стоял в углу на коленях и раз за разом низкопоклоннически стукался головой в стену, бормоча что-то нечленораздельное.
