Лягушки Гиблого Дола - [18]

В одну из игр я его и выиграл. Тот, кто поставил его на кон, похож был на Урре — сын убитого князя, наследник разоренного поместья. Два дня спустя он погиб, отражая вылазку врагов. Он просил меня не продавать браслет, надеясь отыграться, если повезет, потому что украшение принадлежало к числу семейных драгоценностей. В битве я открыл, что оно не только красиво, но и полезно. Поскольку парень все равно погиб, я решил оставить браслет у себя — как видно, себе же на горе. Имени его я не знаю, все звали его каким-то прозвищем. Будучи ходячим мертвецом, он половину времени пребывал вдребезги пьяным…

— Ходячим мертвецом?

Рассказ Тристана был очень убедителен, и Герта верила ему.

— Так я их называю. В Верхнем Холлеке их много. Одни — совсем юнцы, вроде Урре или владельца браслета, — он погладил украшение. — Другие годятся им в отцы. По долинам прошлись огнем и мечом. Уцелевшие же края лишились людей и провианта: все забрала та либо другая рать. У страны сейчас два выбора. Либо она превратится от истощения в пустое место, либо появятся новые вожди, смелые, решительные, которые отстроят ее заново.

Герте показалось, что Тристан разговаривает не с ней, а отвечает своим собственным мыслям. Внутри себя она ощущала пустоту, как будто ее лишили чего-то важного. Руки ее инстинктивно легли на живот.

Дитя, которое она носит, — кто был его отец? Несчастный паренек, который лишился всего и потому еще при жизни стал мертвецом, который без надежды смотрел в будущее, ни в грош не ставя всякие моральные установления. Он жил одним днем и стремился за этот короткий день познать, что только можно. Девушка снова почувствовала странное облегчение. Она не потеряла ребенка, ребенка, который, как обещала Гуннора, будет только ее. Она утеряла лишь желание отомстить, которое погнало ее в Гиблый Дол, к Лягушкам.

Герта вздрогнула. Несмотря на плащ и огонь в камине, холод пронизал ее до самых костей. Что она наделала, ослепленная гневом и страхом! Едва не отдала невинного человека существам, о которых теперь и думать не осмеливалась! Что спасло ее, что толкнуло ее бросить тот камень, натертый мешочком с травами Гунноры? Что удержало ее совершить столь ужасное преступление?

И что она скажет этому мужчине, который сейчас отвернулся от нее и глядит на огонь, словно надеясь прочесть в нем таинственные руны? Герта подняла было связанные руки. Тристан повернулся к ней с улыбкой, с настоящей улыбкой, от которой она съежилась точно от удара.

— Пожалуй, надо бы тебя развязать. Или ты все еще жаждешь моей крови? — Он взял ее руки, потянул державшую их веревку.

— Нет, — тихим голосом ответила Герта. — Я верю тебе. Тот, кого я искала, мертв.

— Жалеешь, что смерть настигла его не от твоей руки? Она поглядела на свои руки, снова прижатые к животу.

Что теперь с ней будет? Остаться ли ей прислугой в трактире или приползти на коленях к Куно? Нет уж! Она подняла голову, обретая утраченную гордость.

— Я спросил, жалеешь ли ты, что не прикончила сама моего бывшего товарища?

— Нет.

— Но тебя тревожат мрачные мысли, я же вижу…

— Они тебя не касаются.

Девушка хотела встать, но Тристан положил ей руку на плечо.

— Есть такой древний обычай. Если мужчина спас девушку от страшной опасности, он имеет право…

Сначала она не поняла, потом с вызовом поглядела ему в глаза:

— Так то девушки — а я не из их числа.

Он тихонько присвистнул, но в наступившей тишине звук вышел очень громким.

— Вот оно что! Значит, я не ошибся — ты не трактирная девка. Потому ты не смогла перенести того, что он сделал с тобой. Но разве у тебя нет родича, который защитил бы твою честь?

Герта хрипло рассмеялась.

— Воевода, у моего родича было одно желание: чтобы я выпила древний женский отвар и отвела бы позор ото всей семьи. Согласись я на это, он позволил бы мне из милости остаться в доме, а вдобавок не меньше трех раз в день похвалялся бы своей добротой.

— Понимаю. Но если ты так ненавидишь того, кто был отцом твоего ребенка…

— Нет! — Ее руки потянулись к амулету Гунноры. — Я была в святилище Гунноры. Она обещала мне исполнить мое желание: дитя, которое я ношу, будет только моим и ничегошеньки не возьмет от него!

— Это она послала тебя к Лягушкам? Герта покачала головой.

— Гуннора охраняет жизнь. Про Лягушек я узнала из старых сказок. В ослеплении пришла я к ним, и они дали мне то, что я подложила тебе в постель, чтобы зачаровать тебя. Еще они изменили мое лицо. Но… с ним уже все в порядке, правда?

— Правда. Не запомни я твоего плаща, я бы тебя не узнал. Однако та штука в моей постели… Подожди здесь. И обещай мне, если я вернусь сам не свой, что запрешь дверь и удержишь меня тут любой ценой.

— Обещаю.

Легкой походкой человека, привыкшего ступать неслышно, ибо от этого зависит его жизнь, Тристан поднялся по лестнице наверх. Оставшись наедине с собой, Герта вновь задумалась о будущем. Кто приютит ее? Мудрые женщины из Дола Забвения? Может, попросить воина, чтобы он проводил ее туда? Но чем он обязан ей, кроме опасности, о которой и вспоминать-то не хочется? Да, пожалуй, Дол Забвения — единственное, что ей остается. Вдруг Куно как-нибудь соберется… Нет! Про это надо забыть!