Ля Тортуга. От Аляски до Огненной Земли - [38]
Я улучил момент и спросил о нем адмирала Майлса, но у него только насмешливо сверкнули глаза, и он сказал:
— О, это мой вымпел; он называется «Какого черта!».
В семь часов прием закончился, но адъютант адмирала попросил нас остаться. Ночь была звездная, и воздух напоен ароматом жасмина. Пока разъезжались остальные гости, мы рассматривали сувениры, привезенные адмиралом из служебной командировки в Китай: тончайшие резные вещи, крошечные нефритовые кубки для вина, фигурки из хрусталя и слоновой кости.
На письменном столе в кабинете стояла миниатюра с изображением миссис Майлс — красивой женщины, которая в это время путешествовала по Южной Америке. Когда все ушли, адмирал Майлс принес толстую связку морских карт.
— Я прочел сегодня в утренней газете, что вы собираетесь проплыть на джипе-амфибии по Карибскому морю до самой Колумбии. Мой долг предупредить вас, что это чрезвычайно опасные и коварные воды.
Он развернул на полу карты и показал нам самые трудные места. Затем из книги лоций прочитал вслух о ветрах, течениях и периодах штормов.
— Что вы скажете теперь, просмотрев эти карты?
— Да, — признался я, — все это звучит не очень-то весело.
— Подумайте-ка об этом сегодня. А завтра не хотите ли пойти со мной в нашу флотскую церковь?
На следующее утро, когда кончилась воскресная служба, адмирал Майлс пригласил нас к себе домой и снова вытащил те же карты.
— Ну, что вы решили?
— Вчера мы проговорили с Элен до поздней ночи. Отступать мы уже не можем. Надо попытаться пройти через все это.
Лицо его стало серьезным.
— Официально я обязан вас отговаривать. Но если вы решились, я не могу вам запретить. — Он улыбнулся: — Поэтому мы хотим помочь чем только сможем. Ну-ка, просмотрим снова эти карты.
В последующие недели Элен занялась письмами, которые давным-давно ждали ответа, а я ежедневно возился с джипом. Он оказался в еще более худшем состоянии, чем я думал. Кроме амортизаторов и трех покрышек пришлось сменить муфту сцепления и вставить в дно кузова несколько резиновых пробок. Я перебрал лебедку, карбюратор, стартер и динамо, притер клапаны. Сварщик целый день трудился над кузовом. Для страховки, на случай если выйдет из строя двигатель, я купил и поставил пятнадцатисильный подвесной мотор. Выходящая за габариты кузова кабина, которая так тревожила нас вначале, оказалась очень удобным местом для его установки.
После трех недель капитального ремонта «Черепаха» была готова к спуску на воду, и адмирал Майлс согласился присутствовать при испытаниях.
Мы вывели ее в бухту недалеко от входа в канал и пришли в восторг от ее отличных мореходных качеств. Без груза ее ватерлиния почти на фут возвышалась над водой, хотя корма была все-таки слишком низкой. Мы сделали круг по бухте и вернулись на берег. Адмирал был человек немногословный, однако я думал, что он хоть что-нибудь скажет. Но он только покачал головой и ушел.
Мы прибыли в Зону канала по Панамериканской магистрали вдоль Тихоокеанского побережья и должны были отбыть через Карибское море. Это несложно, так как к нему ведет прекрасная бетонная дорога. Однако кто-то сказал, что уж если «Черепаха» столько повидала в этом путешествии, то она должна пройти и каналом. Мы решили, что это отличная мысль. Поэтому капитан Грин позвонил своему другу капитану Эйбу Линкольну, коменданту порта Бальбоа.
— Алло, Эйб, сказал он. — У меня тут один джип хочет пройти каналом… Нет, я тебя не разыгрываю… Ладно, я их пришлю.
Капитан Грин повернулся к нам:
— Капитан Линкольн хотел бы посмотреть на джип, который может пройти по каналу. Поезжайте-ка, познакомьте его с «Черепахой».
Капитан Линкольн, коренастый веселый моряк в штатском белом полотняном костюме, уже ждал нас, когда мы подъехали к стоянке около комендатуры порта. Стоило ему увидеть «Черепаху», как он рассмеялся.
— Когда думаете переправляться?
Мы-то собирались пройти по Панамскому каналу от Тихого океана до Карибского моря, но, по мнению властей, это было невозможно по двум причинам: во-первых, из-за малой скорости «Черепахи», которая будет мешать движению на канале; во-вторых, из-за страшного волнения, возникающего, когда вода заполняет шлюзы, чтобы поднять суда на восемьдесят пять футов от уровня Тихого океана до уровня Гатун-Лейка — самой высокой части канала недалеко от Карибского моря. Впрочем, если идти от Гатун-Лейка к Тихому океану, такого волнения не возникает. Поэтому было решено, что мы пройдем по каналу лишь часть пути и в направлении, обратном месту нашего назначения.
В общем, все очень веселились, и управление каналом в шутку обращалось с нами, как с настоящим судном. «Черепахе» установили тоннаж и назначили официальный тариф в семьдесят два цента за тонну. Уплатив пошлинный сбор в размере одного доллара сорока четырех центов, мы получили судовые документы и были представлены нашему лоцману капитану Ренни. Старожилы шутили, что впервые в жизни судно было обмерено на суше да еще само съездило в управление порта и забрало своего лоцмана. Но так как водоизмещение «Черепахи» не совсем соответствовало стандартам, то перед отправкой нам предложили подписать бумагу о том, что мы не станем требовать возмещения убытков. В документе торжественно перечислялись все явные недочеты «Черепахи»: на боках вмятины, грузовой марки нет, габариты не соответствуют стандартам, судно перегружено, имеет чрезмерное лобовое сопротивление и первый помощник не аттестован береговой охраной.
