Львовский пейзаж с близкого расстояния - [109]
— Как-то смутно. А Таня для вечной жизни не подходит?
Жора (кротко). — Она и для земной не очень подходит. Она меня не понимает. А Валя понимает.
— Валя? Это новая жена? Она подходит?
— Точно еще не знаю. Иногда кажется, подходит, иногда нет.
— Ну, хорошо. А как она к этому относится? К язычеству твоему. Она может с тобой не согласиться.
— Это не важно. Сейчас не согласится, согласится в следующем воплощении. Главное, найти друг друга.
— А если не найдешь, что тогда?
— Есть два пути: путь любви и путь отшельничества. Значит, останется второй путь.
— Ну, а дальше?
— Все равно будешь искать. Только в следующей жизни, не в этой.
— А ты, значит, нашел?
Жора (не раздражаясь): — Иногда кажется, нашел, а иногда вижу, что нет.
— Мне кажется, это удобная модель… для некоторых случаев…
— Для некоторых случаев есть более удобное объяснение. А этот путь для себя. Себя надолго не обманешь…
У Вали было плоское монгольское личико и фигурка цирковой гимнастки. Она не восхищала, не разочаровывала, она (скорее всего) озадачивала полнейшей обыденностью. От Жоры этого как бы, не ожидали, хоть, чего было ждать, оставалось неизвестно.
В связи с женитьбой и разменом квартиры Жора переехал в полуподвал на Подоле. Окно выходило в выложенный кирпичом стакан, поверх которого мелькали ноги прохожих. Художник-оформитель звал Валю Валентой, она, по видимому, влилась в артель, хоть в детали я не вникал. Достоинство было только одно — сугубо для меня личное, было легко добираться до нового жилья. Стоило пройти от метро три квартала, прогулка по Подолу никогда не была для меня в тягость.
В Жорином распорядке мало что изменилось, он находил время для общения и искал его, пожалуй, даже более настойчиво. Как ни странно, он любил зрелища. Не вовлеченность в них, как болельщик на стадионе, а присутствием постороннего. Помню Велогонку Мира, отставшую на две недели от взрыва в Чернобыле. Трассу отгородили от зрителей барьерами, а в проходах поставили милицию. Стояли они своими компаниями, праздно, заложив руки за спину, или облокотясь на ограждение, ворковали, как девушки на танцплощадке, дожидающиеся приглашения. Потом раздался металлический голос, служивые подтянулись, заглядывая в перспективу улицы. И, наконец, стоящая позади толпа ахнула. Едут. Мимо мчались велосипедисты в длинных трусах, скорченные, как эмбрионы, бешено суча ногами, будто норовили выпасть поскорее из материнского чрева. Никто не выпал. Больше всего народа собралось на площади Толстого, там был вираж вокруг клумбы. Но и там обошлось.
Потом Жора оказался по киевским меркам далековато — в районе станции метро Святошино (не помню уже, почему), о той квартире сказать нечего. Осталось только одно неслучайное воспоминание. Мы вместе ехали в город. Валя связала два одинаковых белых свитера. Они стояли, держась за руки, посреди вагона, одинаковые (они были одного роста), глядели друг на друга, не отрываясь, и не замечали никого вокруг. Тогда я вспомнил об андрогине.
Последняя квартира была на Харьковском массиве. Валя достроила кооператив, начатый еще до замужества. На новоселье Жора пригласил с утра. Было нас четверо: оформитель с подругой, Жора и я. За завтраком мы выпили водки и отправились гулять по пустынным околицам. Район еще застраивался. Погода была хорошая, майская. Мы стояли на огромном пустыре, как на другой планете, и играли в ножичка. Бросали его в очерченный круг, постепенно отвоевывая друг у друга жизненное пространство, до тех пор, пока на нем можно было разместиться одной ногой. Выиграл оформитель. Мы вернулись в новую квартиру, допили водку и разошлись.
Разгуливать здесь мне довелось еще раз, спустя несколько лет. Ландшафт к тому времени сильно изменился. Мы с Жорой сидели на берегу плоского, как лужа, озера, возникшего во время местных гидротехнических работ. На другой стороне озера стояли новые дома и торчали трубы теплоцентрали. Местность стоило рассматривать в бинокль, пытаясь отыскать что-то интересное, или не рассматривать вовсе. Жора к тому времени был болен и заговаривался. Он подбивал меня съездить вдвоем в Крым, за тем он меня и вызвал, чтобы уговорить. У меня хватило ума отказаться (через месяц он умер), но безрассудной частью своего сознания я понимаю, что был неправ. А пока мы просто сидели на берегу среди кустиков ивняка, курили и смотрели на воду.
Заботу о Жориной памяти Валя взяла на себя. Ежегодно мы собирались в конце апреля. Народа прибавлялось. Валя вела работу, появились люди, невиданные мной при Жориной жизни. Выступал какой-то бородатый мужичок из Перми. Жорино учение распространилось до Урала. Подробностей я не запомнил. Я был поглощен созерцанием шпротины, которую сосед уронил мне на светлые брюки. Он только что вернулся из индийского ашрама и сейчас отметил свою оплошность здоровым индийским смехом. Конечно, все это мелочи, которым не стоило бы придавать значения. Но я стараюсь быть точным, в деталях, как известно, больше смысла, чем в общих словах. Дьявол прячется именно там — это не только констатация факта, а предупреждение. В метафизике нет мелочей, кто знает, что кого ждет в
Остросюжетный роман Селима Ялкута «Скверное дело» — актуальный детектив в реалиях современной российской действительности и в тесной взаимосвязи с историческим прошлым — падением Византийской империи. Внимание к деталям, иронический язык повествования, тщательно прописана любовная интрига.
Место действия нового исторического романа — средневековая Европа, Византийская империя, Палестина, жизнь и нравы в Иерусалимском королевстве. Повествование с элементами криминальной интриги показывает судьбы героев в обстоятельствах войны и мира.
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.