Львовская гастроль Джимми Хендрикса - [115]

— А у нас есть что выпить? — поинтересовался Алик и, почувствовав, что его макушке стало как-то холодновато, взял со скамейки и напялил на голову свою широкую кожаную шляпу.

— У меня еще бутылка, — сказал Рябцев и глянул под ноги, где стояла спортивная сумка.

— У меня тоже бутылка, — признался Винничук.

— Сделаем вид, что водки больше нет?! — то ли спросил, то ли предложил Алик.

Но сделать вид не получилось. Десять минут спустя моряк проснулся, и в его глазах засветилась недобрым огнем такая жажда, что после первого же его упоминания о том, что надо бы продолжить, Винничук вытащил из внутреннего кармана пальто поллитровку и выставил на стол. Рука моряка быстро и жестко ухватила бутылку за горлышко и потянула к себе. Он снял винтовую крышку, сам налил в свой стакан.

— Секундочку, — остановил его Винничук. — Я сейчас домой побегу своих повидать, а вы спускайтесь к душевой! Найдете?

— Как же мы ее найдем, если мы не знаем, где мы? — спросил Алик.

— По вон той дороге всё время вниз и вниз, а потом будет широкая улица и по ней направо. Там узнаете! — проинструктировал их Юрко и быстрыми шагами стал удаляться по только что рассказанному маршруту.

— А ты когда? — крикнул ему вслед Алик.

— Я к десяти туда приду. Или позвоню!

Алик тяжело вздохнул, и тут его затрусило и затошнило, и сердце закололо, как бывало уже не раз. Он бросил испуганный взгляд на моряка и понял, что тот только что выпил стакан водки. Отступать было некуда. Алик быстро налил себе и Рябцеву. Они выпили поспешно и даже, казалось, не ощутили ни вкуса, ни крепости этой водки. Зато тошнота и боль отступили. Пришло какое-то объединяющее тепло и странное желание оставаться «втроем».

— Ой как мне хреново, — забубнил моряк, оглядываясь по сторонам. — Каждое утро одно и то же! Сушит и сушит!

— Может, закусить надо? — спросил Алик участливо.

— А что-то есть?

Алик бросил взгляд на Рябцева. Тот поднял с земли сумку, раскрыл. Вытащил четвертушку черного хлеба, большую чищеную луковицу, ножик. Порезал луковицу и хлеб.

Бомж вылил в свой стакан остававшуюся в бутылке водку и бросил пустую бутылку под стол. Рябцев нехотя достал свою водку из сумки.

— Ты особо не напивайся, — сказал он моряку. — Мы сейчас пойдем мыться, в душ.

— Одно другому не мешает, — произнес бомж и взял стакан в руку.

Рябцев налил себе и Алику уже из своей бутылки.

— За твой отъезд! — сказал, глядя в мутноватые глаза моряка.

— Куда это я еще должен ехать? — спросил тот недовольным голосом.

— Домой, к морю.

— Море и есть мой дом!

— И я об этом. Сегодня попробуем тебя отправить в Одессу!

Бомж, задержав стакан у рта, уставился на бывшего капитана КГБ.

— Шо, точно? — переспросил он уже «плывущим» от выпитой водки голосом.

— Точно, — подтвердил Алик, глядя на моряка очень сосредоточенно. — Но только после того, как мы тебя отмоем! А до душа надо еще дойти! Если мы вторую бутылку допьем, то всё придется отложить.

— Как отложить? — возмущенно вскинул голову Рябцев и посмотрел на приятеля-хиппи с недоумением.

— Понял, — миролюбиво произнес Алик. — Откладывать ничего не будем! Просто прячем бутылку, и оставшейся водкой потом отметим помойку, то есть душ…

Они выпили по второму стакану. Рябцев тут же убрал бутылку с недопитой водкой обратно в спортивную сумку. Забросил в рот пару кусков лука и смачно захрустел.

Закуска закончилась вовремя — в половине девятого. За это время из дома, во дворе которого они сидели, вышли несколько детишек со школьными портфелями и рюкзаками, несколько взрослых, а потом медленно выплыла из левого парадного дородная, похожая на большую пивную бочку бабушка и пошла, глядя себе под ноги, в их сторону. Не дойдя метров пять до столика, она подняла взгляд и резко остановилась, увидев перед собой неопрятных незнакомых мужчин. На ее лице сразу прочиталось несколько неприятных слов, подуманных в их адрес.

— Мы уже уходим! — Алик суетливо поднялся со скамейки.

Бабушка демонстративно отвернулась. Вернулась к парадному и присела там на лавочку.

Рябцев собрал со стола мусор, сложил в пакет и спрятал в сумку. Поверх опустил стеклянные и одноразовые стаканы.

— Ну что, пойдем? — оглянулся на Алика.

К домику, в котором располагались и прачечная, и душевая, они пришли только к половине десятого.

Алик стукнул по двери, а потом потянул за ручку. Дверь подалась. Они зашли внутрь, и тут же слева открылась другая дверь и в проеме появилась рыжеволосая короткостриженая женщина в белом халате и тапочках. Она с удивлением остановила взгляд на Рябцеве, точнее, на его добротных ботинках, на черных не так давно отглаженных брюках и сером плаще. Потом перевела взгляд на Алика.

— Доброе утро, — сказал он. — Помните, я у вас недавно был!

— Да-да, — закивала она и улыбнулась.

— Мы к вам товарища привезли. Его бы хорошенько помыть, — сказал дружелюбно и чуть заискивающе Алик Олисевич.

— Душ свободен, — сказала она, — проходите! Вы же знаете куда!

Они ввели бомжа-моряка в комнату. Тот оглянулся испуганно по сторонам. Но когда увидел в правом ближнем углу душевую кабинку, вздохнул с облегчением.

— Слава богу, — проговорил он хрипловатым голосом. — А то я уж думал, что вы меня хотите на органы разрезать…