Львовская гастроль Джимми Хендрикса - [105]

— Давно хочу, — признался Тарас. — Но так всё на меня сразу навалилось.

— Что же на тебя навалилось? — спросила Оксана, но в голосе ее не было привычной заботы и теплоты.

— Давай я к тебе подойду, всё расскажу, — предложил Тарас.

Из мобильника донесся ее тяжелый вздох.

— Ладно, я дома. Подходи!

Прогулка под дождем немного успокоила Тараса и привела в порядок его суматошные мысли. Двадцати минут как раз хватило, чтобы определиться со своими извинениями, которые он в любом случае должен принести давней подруге, и чтобы решить, как плавно перевести потом разговор в другое русло, которое отвлечет Оксану и от «устроенного» им, Тарасом, их свидания с Ежи. От наступившей в голове гармонии мыслей Тарас не смог сдержать улыбку. Так, с улыбкой, он и зашел во двор дома номер восемь на площади Рынок.

— Ты чего такой довольный? — удивилась Оксана, впустив Тараса в квартиру.

Тарас поспешно убрал улыбку с лица. Снова стал серьезным и немного несчастным. Разулся, направился в комнату. Сел на диван, и тут же ему на плечо упала плюшевая серая крыска — один зверек из плюшевого мини-зоопарка, расположившегося на спинке дивана.

— Если бы я так давно тебя не знала, я бы больше никогда тебе не звонила! — заявила Оксана, усевшись на пуфик по другую сторону стола-тележки, за которым они и вдвоем, и в большей компании уже не один десяток раз ужинали, обедали и просто пили и закусывали. На этот раз, правда, столик был непривычно гол. Только скатерка и никаких тарелок, вилок, стопочек.

— Оксаночка! — Тарас набрался смелости. — Извини! Я не виноват! Я не хотел вас вдвоем оставлять! Просто позвонила моя невеста и сказала, что ее папа хочет со мной срочно переговорить…

У хозяйки квартиры от удивления открылся рот.

— Ты женишься?

Тарас обреченно кивнул.

— И даже со мной не посоветовался?

— Я как раз хотел. Сейчас…

— А не поздновато? — Кругленькое лицо Оксаны приобрело привычное заботливое и задумчивое выражение.

Тарас пожал плечами.

— Но ты хоть по любви женишься? Не по глупости? Не по беременности?

Тарас отрицательно мотнул головой.

— У нас с ней еще никакой близости не было. Мы только один раз целовались, да и то не по-французски.

Взгляд Оксаны наполнился ужасом непонимания. Она хотела было что-то сказать, открыла уже рот, но промолчала. Только покачала головой.

— Нет, ты не думай! — проговорил Тарас. — Я ее люблю. Это точно! Она совершенно странная… Но…

— А как ее зовут?

— Дарка. Она обменщица в ночной обменке на Франко, знаешь, где трамвайная остановка, в самом начале…

— Это важно? — спросила озадаченно Оксана.

— Что?

— Что она обменщица?

— Нет, — ответил Тарас. — Хотя, может, и да. Иначе я бы с ней не познакомился… У нее была сильная аллергия на денежные знаки… На всё, что как-то касается денег… Я ее случайно вылечил… И…

Тарас вдруг замолчал. Показалось ему, что даже такому давнему другу, как Оксана, не стоит рассказывать всё! Она всё-таки женщина. А когда женщинам рассказывают про других женщин, у них появляются совершенно неожиданные мысли и выводы.

— Ты ее вылечил? — удивилась Оксана.

— Ну да, только это сложная история… Я тебе потом расскажу… Короче, я хотел позвать тебя свидетельницей на нашу свадьбу.

— Меня? — обрадовалась вдруг Оксана. — Конечно! Только ты меня с ней заранее познакомь! Как ее зовут?

— Дарка, я же говорил! — Тарас посмотрел на хозяйку квартиры немного странным взглядом.

— Ты извини, я всё еще нервная, со вчерашнего вечера…

— Оксана, — Тарас заговорил тише, — а что у вас там произошло?

Оксана поджала губки, лицо ее приняло уставшее выражение. Она потерла правой ладонью лоб.

— Твой придурок заявил, что я «сладкая»…

— Он не мой придурок! — воспротивился определению Тарас.

— Ну, твой сосед! Сказал, что я такая сладкая, что ему очень хочется меня поцеловать.

— И ты ему пообещала, что если он съест весь торт, то ты его поцелуешь? — вспомнил Тарас слова Ежи Астровского.

Оксана отрицательно замотала головой.

— Нет. Я сказала, что если он любит сладкое, то должен сначала съесть весь торт, а потом мы продолжим разговор… Он его действительно съел и сразу посинел весь. Я предложила «скорую» вызвать, а он рот зажал себе, словно его вот-вот вырвет, и на меня рукой замахал, мол, уходи! Ну я и ушла!

У Тараса отлегло от сердца. Слава богу, никаких попыток насильственного физического контакта со стороны Ежи! Только слова. Слова и торт.

— А чашку ты не разбивала? — спросил Тарас.

— Нет, когда я уже выходила из квартиры, там что-то зазвенело. Это, наверное, он.

— Ну ты его прости, — попросил Тарас. — Он одинокий, никому не нужный… Психически неуравновешенный…

— Психически очень уравновешенный, да и не одинокий! — заговорила ехидно Оксана. — Ему уже пол-«Осели» приветы передают! Создал у бомжей о себе миф как о человеке, которого волнует судьба несчастных…

— Почему миф? — спросил Тарас. — Мне кажется, в нем это есть. Конечно, он сначала с тобой познакомился, а потом уже судьбой несчастных заинтересовался.

— Сначала со мной несчастной познакомился? — переспросила Оксана. И вдруг вся ехидность выражения ее лица трансформировалась в что-то другое, в жалость. Только не было понятно Тарасу, касалась ли эта жалость Ежи Астровского или ее самой.