Львенок - [92]

Капитан предложил мне четко и подробно рассказать о событиях вчерашнего вечера, особенно о тех, которые, по моему мнению, могли бы иметь касательство к несчастью. Я объяснил, что не слишком-то обращал внимание на шефа, что мне он показался совершенно пьяным, что он наверняка захотел подышать свежим ночным воздухом, выплыл на озеро и в нетрезвом состоянии свалился в воду.

— Не вышло ли у товарища Прохазки с кем-нибудь спора?

Я отрицательно покачал головой.

— Вернее сказать — споры он вел во множестве, но все это были литературные споры.

— А не произошел ли вчера вечером слишком откровенный обмен мнениями между товарищем Прохазкой и кем-нибудь из присутствующих?

Я, разумеется, сразу понял, куда он метит. Ему уже сообщили. Я посмотрел в окно, на лодку, над которой по-прежнему трудились двое детективов. На носу выделялась надпись. Я напряг зрение. Верно. Я узнал эти вкривь и вкось выведенные буквы. «ХАРОН». Я повернулся к капитану.

— Это был несчастный случай, да?

— Почему вы так думаете?

— А что же еще?

Капитан смотрел на меня пытливо, примерно так, как смотрят сыщики в любительских спектаклях.

— У Прохазки на виске след от удара тупым предметом. На одном весле обнаружена засохшая кровь. Есть она и на кепке, которую мы нашли в лодке, — сказал капитан и приподнял над столом зелено-синий клетчатый головной убор, и я быстренько прокрутил в мозгу, где именно я его уже видел, и внезапно все события соединились в единую неразрывную цепь.

— Это не его, — сказал я.

— Не его?

— Нет. Это некоего Жамберка, с которым он вчера напился. Но если бы они поплыли на лодке вдвоем, то утонул бы скорее Жамберк. Он выпил больше. А привычки надираться у него нет.

Капитан задумчиво повертел клетчатую кепку.

— Может, Прохазка ее у него одолжил. Он пребывал вчера в игривом настроении.

— Это мы проверим.

— А о весло он ударился, когда падал из лодки.

— Или его кто-нибудь ударил.

Я усмехнулся.

— Вчера он сцепился с барышней Цибуловой, вы, наверное, это имеете в виду, — сказал я. — Она была на него зла, потому что он вернул ей рукопись ее повести. Она несколько истеричная особа. Но это был несчастный случай, товарищ капитан.

Капитан все время о чем-то размышлял. Он залез в портфель на столе, извлек оттуда конверт и протянул мне. Я взял. На конверте стояло: «Ярина Цибулова, учительница, Дом молодежи, Пилоусы под Прагой».

— Это мы нашли в лодке, — сказал капитан.

— Когда его видели в последний раз? — спросил я.

— В последний раз его заметили в половине второго, когда он выходил из гостиницы.

— Ясно. А барышня Цибулова не объяснила вам, где она была?

Капитан пожал плечами.

— А вам она это сказала?

— Нет, — покачал я головой. — Но этого и не требовалось.

— То есть?

Значит, Цибулова не похвасталсь ему своим ночным приключением. А он пока не нанес по ней решающего удара. Он занимался сбором информации и уже выстроил гипотезу. А поскольку это письмо ей предъявлено не было, она и не рассказала ему о нашей лодочной прогулке. К сожалению, эту красивую гипотезу мне придется разрушить.

— Она была со мной, — сказал я. — Примерно с часу ночи до самого утра.

Капитан удивленно вскинул брови.

— В час мы на сели в лодку и поплыли по озеру. На носу лодки было написано «ХАРОН». Это письмо выпало из сумочки барышни Цибуловой, когда она доставала носовой платок. Я обратил на это ее внимание, она подняла конверт, но сморкалась потом еще несколько раз. Так что он вполне мог выпасть опять.

— Вас кто-нибудь видел во время этой прогулки по озеру?

Я вспомнил старого корректора.

— Товарищ Вавроушек. Когда мы возвращались в гостиницу. Было чуть больше половины второго.

Капитан поразмыслил еще. Или сделал вид, что поразмыслил. И сказал наконец:

— Спасибо, можете идти. Прошу вас о содержании допроса никому не рассказывать.

Я встал, поклонился и отправился в ресторан. Все сидели там, разбившись на группки, слегка оглоушенные, и пытались не говорить о содержании допросов. Барышни Серебряной не было. И Вашека тоже. Ну, его-то наверняка позовут. Я заказал себе черный кофе и подсел к Цибуловой, бледной, как восковая фигура, и облаченной в страшно помятое платье из тафты, выглядевшее сейчас, утром, совершенно абсурдно. Они с Блюменфельдовой перешептывались о чем-то.

— Ну, что скажешь? — с жадным любопытством спросила меня наша воительница.

Я пожал плечами.

— Утонул по пьяному делу.

Даша раздраженно отмахнулась.

— Я не о том. Я думаю, надо сделать вот что: сразу подсунуть Яринкину рукопись новому шефу! Как думаешь, кто это будет?

Глава шестнадцатая Сцена с Копанецем

Кто станет шефом, было пока неясно. Временно империей управлял Бенеш, а ему-то уж точно не стоило ничего подсовывать. Первое, что он решился сделать по собственной инициативе, это выпустить сборник статей к шестидесятилетию академика Брата.

Полиция расследовала обстоятельства шефовой смерти еще несколько дней, а потом вынесла вердикт: несчастный случай, вызванный чрезмерным употреблением алкоголя. В четверг состоялось торжественное погребение усопшего алкоголика, на церемонии выступили значительное лицо и еще целый ряд ораторов, а среди венков и цветов был и заказанный по телеграфу из Москвы мастодонт из астр от академика Брата.