Лузитанская лира - [32]

Шрифт
Интервал

И в клюве корм птенцам своим несет.
64. И вот пристали к сей земле блаженной
Усталые от странствий моряки,
А по лесу бродили, совершенны
Красою, беззаботны и легки,
Богини: те играли вдохновенно
На флейтах, арфах: те плели венки;
Те — словно для охоты — взяли луки.
Но тетиву не напрягали руки.
65. Так Афродита научила дев:
Бродить поодиночке, в отдаленье,
Чтоб, легконогих ланей сих узрев,
Мужи сперва познали вожделенье.
Иные, сняв наряд, в тени дерев
Свершали в чистых водах омовенье,
Гордясь природной властью наготы
И явной, неподдельной красоты.
66. Но юноши, что на берег ступили,
Соскучась по земле за столько дней,
Хотели дать в ловитве выход силе,
Все помыслы свои стремили к ней —
Они б за дичью прошагали мили,
Меж тем как без ловушек, без сетей
Иная дичь покорно ждет их ныне,
Подстрелена пафосскою богиней[86].
67. В чащобу смело ринулись одни,
Кто с аркебузою, кто с арбалетом:
Намеревались выследить они
Оленей, что в лесу водились этом.
Другие предпочли бродить в тени,
Смягчавшей зной, столь нестерпимый летом,
Вдоль звонкоструйных и прозрачных рек,
Стремивших к морю свой веселый бег.
68. Но видят вдруг: средь зелени мелькают
Цветные пятна; постигает взгляд —
То не цветы красой его ласкают,
То нежностью тонов его манят
Шелка, и шерсть, и лен, что облекают
— Искусством умножая во сто крат —
Красу цветов в обличье человечьем:
Пред ними розам похвалиться нечем!
69. Велозо в изумлении вскричал:
«Сеньоры, вот восьмое чудо света!
Никто подобной дичи не встречал —
Посвящена богиням роща эта.
Досель ничьих мечтаний не венчал
Успех столь редкий, явная примета,
Что мир немало дивного припас
Для человеческих бесстрашных глаз!
70. Но, может быть, не явь они, виденье!
Догоним их, чтоб истину узнать!»
И, как борзые, прытки, в нетерпенье
Бегут, стремясь проворных нимф догнать.
Те ускользают, словно бы в смущенье,
И за стволами прячутся опять,
Прикидываясь, что изнемогают,
И тут-то их борзые настигают.
71. У той взвевает ветер шелк кудрей,
У той приподнимает лен покрова,
При виде белизны летит быстрей
Ловец, исполнен пыла молодого.
Та, будто бы споткнувшись средь корней,
Упала, но нисколько не сурова
С тем, кто упал немедля близ нее,
Благословляя счастие свое.
72. А юноши, что шли тропой прибрежной
Вдоль речки, нимф-купальщиц видят там.
Те вскрикивают жалобно и нежно,
Бегут, нагие, к деревам, кустам,
Восторг даруя плотью белоснежной
Глазам, хоть отказали в нем устам:
Про стыд они как будто позабыли,
Страшась — притворно! — подчиниться силе.
73. Иная тщится спрятать под водой
Красы нагие, вспомнив о Диане,
Иная, словно ей грозят бедой,
Рукой неверной ищет одеянье,
И в воду прыгает моряк младой,
Ни платья, ни сапог не сняв заране —
Упустишь дичь, коли не поспешить,—
Дабы в воде свой пламень утишить.
74. Так пес бесстрашный, что охотой занят
И брать подранков из воды привык,
Едва лишь ствол пищали в небо глянет,
Одним прыжком влетает в воду вмиг,
Не в силах ждать, покуда выстрел грянет,—
И вот, глядишь, он утицу настиг.
Так юноша, пылая, к той стремится,
Что Фебу не доводится сестрицей[87].
75. Был Лионардо воин удалой,
Младой, смышленый, рыцарски учтивый;
Не раз он больно ранен был стрелой —
Амур его преследовал ретиво;
И полагал он в сей недоле злой,
Что не сподобится любви счастливой;
Но все же верить юноша хотел,
Что может измениться сей удел.
76. И вот изнемогает он в погоне
За юною Эфирой, полной чар:
Она упорней прочих в обороне
Того, что ей дано Природой в дар,
Дабы дарить: нет нимфы непреклонней.
И молит он: «Пусть мой сердечный жар
Тебя растрогает! Ты завладела
Моей душой — не отвергай же тела!
77. Сдаются все вокруг, лишь ты одна
Стремишься скрыться здесь, в лесу высоком.
Иль ты заране предупреждена
Моей Удачей, что гоним я роком?
Коль то поведала тебе она,
Держащая меня в плену жестоком,
Не верь ей — ведь когда я верил ей,
Обманывался я всего больней!
78. Мне и себе ты даришь усталь, пряча
Красы свои; поверь мне, если б ты
Остановилась, то моя Удача
Мне б не дала достичь моей меты.
Постой — увидишь, как, меня дурача,
Она погубит вновь мои мечты.
И убедишься — в том клянусь я мессой —
„Tra la spica е la man qual muro he messo“[88][89].
79. Остановись! И пусть бы время так
Для красоты твоей остановилось!
Ведь если ты замедлишь легкий шаг —
Осилишь тяжкую судьбы немилость.
Фортуна — вот необоримый враг,
Нет рати, что пред нею б не склонилась,
Лишь ты, мне сердце подарив свое,
Сумела бы перебороть ее.
80. Иль ты — на стороне моей недоли?
Но низко тех держаться, кто сильней.
Ты сердце вольное лишила воли?
Верни его мне, чтоб бежать вольней.
Тебе оно не в тягость? Не оно ли
Запуталось в силках златых кудрей?
Но, может, коль его ты полонила,
То участь злую этим изменила?
81. Ну что ж — из двух дождусь я одного:
Расстанешься ты с ношей сей докучной
Иль от прикосновенья твоего
Удел ее, доселе злополучный,
Изменится — вот было б торжество!
Остановись — и будем неразлучны:
Ведь если изменился мой удел,
Амур стрелою и тебя задел!»
82. Остановилась нимфа молодая,
Сей песнью сладостною пленена,
И, воину-пииту сострадая,
Без страха на него глядит она.
Его с веселым смехом ожидая,
Стоит бесхитростна, чиста, нежна,—
И вот к нему в объятия упала,
И полон он любовью небывалой.
83. О, что за стоны слышатся вокруг,

Еще от автора Антониу Перейра Нобре
Лузиады. Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лузиады

 В поэме "Лузиады" - литературном памятнике мирового значения - Камоэнс создал истинный эпос Ренессанса. Это произведение было задумано как национальная героическая поэма в духе "Одиссеи", которая прославила бы португальцев - потомков легендарного Луза, лузитан (как называли их римляне). "Лузиада" повествует о морском походе одного из "великих капитанов той эпохи, Васко да Гамы, проложившего путь в Ост-Индию вокруг южных берегов Африки, и о первом проникновении португальцев в эту страну.


Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихи

В рубрике «Литературное наследие» — стихотворения португальского поэта Антониу Номбре (1867–1900). «Когда он родился, родились мы все» — так озаглавлена это подборка, предваряемая подробным вступлением переводчицы Ирины Фещенко-Скворцовой.


Мельник ностальгии (сборник)

Антонио Перейра Нобре (1867–1900) – один из лучших португальских поэтов конца XIX столетия, о котором Фернандо Пессоа, символ португальской словесности нового времени, сказал: «Когда он родился, родились мы все». Антонио Нобре первый раскрыл европейцам душу и национальный уклад жизни португальцев. Автобиографические темы и мотивы – главный материал, которым оперирует поэт; они, как и географическое пространство его стихов – деревушки и города родной земли, сверкающие в его стихах волшебными красками, – преобразуются в миф.До настоящего времени Нобре был неизвестен русскому читателю.


Рекомендуем почитать
О Торстейне Морозе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Крымское ханство

Тунманн (Johann Erich Tunmann, 1746–1778) — шведский историк. В 1769 г. за "De origine Billungorum" получил степень магистра в Грейфсвальде. Затем состоял профессором красноречия и философии в Галльском унив. Напечатал на немецком яз.: "Unters uchungen u" ber d. aelt. Gesch. d. nordisch. Volker" (Б., 1772), "Die letzten Jahre Antiochus Hierax" (1775), "Die Entdeckung Americas von den Normannen" (1776). Кроме того, Т. принадлежат два труда: о крымских государствах (в Бюшинговой географии) и о народах Вост. Европы: болгарах, хазарах, венграх, валахах, албанцах и др.Текст воспроизведен по изданию: Тунманн.


История брата Раша

Книга, полная приятного веселия и наслаждения для юношества. Напечатана в Лондоне Эдвардом Алди, в доме неподалеку от церкви Христа.


Камбрийские анналы (Анналы Уэльса)

Создание «Камбрийских анналов», или «Анналов Уэльса», датируется 970 г. Хроника охватывает период 447-954 гг. Считается, что именно 447 г. (в оригинале – 1 г.) – начало анналов. Между тем, по мнению некоторых исследователей, в работе есть вставки, сделанные в более поздние времена – какие-то детали, имена и проч. Несмотря на название, в хронике отмечаются не только события в самом Уэльсе, но также – в Ирландии, Корнуэлле, Англии, сообщается о набегах язычников – викингов. Следует отметить, что практически все упомянутые в работе персонажи – реально существовавшие люди.



Фламенка

«Фламенка» – старопровансальский роман XIII века.Владетельный сеньор Арчимбаут Бурбонский через послов делает предложение дочери графа Ги Немурского, юной и прелестной Фламенке. Граф согласен, и на Троицу в Немуре играется пышная свадьба. Супруг чрезмерно увлечен Фламенкой, однако королеве удается отравить сердце Арчимбаута. От ревности Арчимбаут почти сходит с ума и запирает Фламенку вместе с двумя ее служанками в тесной башне замка. Никому не доверяя, он сам становится грозным стражем жены. Прекрасный и юный (хотя и успевший уже приобрести главнейшие достоинства рыцаря и ученого клирика) граф Гильем Неверский, услышав печальную историю Фламенки и заочно влюбившись в нее, отправляется в Бурбон, чтобы помочь ей…


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».