Лузиады. Сонеты - [11]

Безусловно, в стремлении «вознаградить» мореходов за их мужество и героизм проявилось преклонение самого Камоэнса перед португальскими первопроходцами. Но этим не исчерпывается значение образа Острова в поэме. Остров Любви — это образ-утопия, мечта о царстве счастья, гармонии и справедливости. Э. Сидаде сравнивает Остров с Телемским аббатством, говоря, что девиз его обитателей «Делай, что хочешь» — можно применить и к Острову Любви Камоэнса.24

Еще одна важная проблема, неоднократно обсуждавшаяся исследователями «Лузиад»: можно ли считать поэму Камоэнса реалистическим произведением?

Надо сказать, что многие черты поэмы, безусловно, роднят ее с произведениями ренессансного реализма.

В «Лузиадах» наличествует стремление к рациональному, научному познанию жизни, проникновению в тайны природы. Камоэнс настолько широко охватил изображаемые им явления, что впоследствии выходили специально монографии, посвященные астрономии, флоре, фауне, медицине в «Лузиадах». Сама фантастика в поэме Камоэнса отражает не мистические умонастроения, а гиперболизирует явления реальной действительности. Фантастическим образам итальянских поэм Камоэнс противопоставляет рассказ о вполне объяснимых явлениях природы. И можно сказать, что посредством описания смерча, огней святого Эльма, цинги, внезапно обрушившейся на экипаж Гамы, в поэме расширяется реалистическое отражение действительности.

При знакомстве с поэмой бросается в глаза ее гуманистическая направленность, ориентация на демократического читателя, публицистичность, — подобно многим писателям Возрождения, Камоэнс смотрит на свое творчество как на средство преобразования жизни, обличения зла и надеется, что грядущее будет лучше, чем настоящее.

Как истинно великий писатель, Камоэнс избрал для своего произведения поистине титаническую тему — историю португальской нации. По энциклопедичности охвата действительности его можно сравнить с самыми великими писателями Возрождения.

Трудно переоценить роль поэта и в развитии португальского языка, справедливо именуемого многими языком Камоэнса.

Но жанр героической поэмы во многом определил своеобразие «Лузиад» Камоэнса, в чем-то ограничив возможности поэта. Нельзя забывать, что попытки поэтов Возрождения следовать традициям Гомера и Вергилия в этом жанре оказывались, в основном, мало успешными. Камоэнсу удалось создать эпопею, пережившую свое время, и это объясняется прежде всего лежащей в ее основе «мыслью народной». Но поэт не мог не считаться с традициями жанра, сложившимися в эпоху Ренессанса.

Камоэнс, проявивший себя большим мастером психологического анализа в лирике, в эпосе не дает углубленной психологической характеристики героев, не стремится к их яркой индивидуализации. Психологическая мотивировка характеров Васко да Гамы, его брата Паулу, других героев поэмы подчас только намечена. Вместе с тем Камоэнс создал прекрасный коллективный портрет португальского народа, и общие черты португальского национального характера обозначены в поэме достаточно полно.

Нельзя не видеть в поэме перегруженности мифологией, что, возможно, затрудняло восприятие ее даже современниками поэта.

Создатель национального эпоса, Камоэнс избирает особую точку зрения на события истории. Поэт, как уже говорилось, стремится показать преимущественно героическую сторону деятельности португальских королей, выделяя те их деяния, которые способствовали увеличению международного престижа Португалии, крепили ее мощь, создавали ее величие. При этом поэт порой не видит того, как политика воспеваемых им монархов отражалась на жизни народа. Но если в отношении королей такое безоговорочное восхищение можно хоть как-то оправдать их участием в общенациональном деле — Реконкисте, а позднее — в борьбе за независимость Португалии от Кастилии, то прославление всех губернаторов португальских владений в Индии едва ли оправдано даже в рамках эпоса. Повествуя о плавании Васко да Гамы в Индию, поэт проходит мимо многих важных сторон реального хода событий. Он идеализирует всех мореходов, называет четыре небольших корабля могучей «армадой» или мощным «флотом», хотя раджа Каликута был весьма удивлен скромным видом португальцев и скудостью их подарков.

«Лузиады» — одна из наиболее самобытных поэм эпохи Возрождения; ее оптимизм, преклонение перед величием человека, воспевание географических открытий, стремление к парадности, любование восточной экзотикой — все это делает возможным широко бытующее в литературоведении сопоставление стиля поэмы Камоэнса с португальским декоративным стилем «мануэлину». Этим словом (по имени короля Мануэла, при котором процветал этот стиль) принято обозначать орнаментику португальской пламенеющей готики, использующую в архитектурных украшениях флору и фауну океана (водоросли, кораллы, ракушки) и части кораблей. Один из самых знаменитых памятников этого стиля — лиссабонский Монастырь иеронимитов, где ныне неподалеку от могилы Васко да Гамы находится могила Луиса Важа де Камоэнса.

Творчество Камоэнса имело колоссальное значение для последующего развития португальской литературы. Каждый более или менее крупный португальский поэт — Бокаж, Гаррет, Антеру де Кентал, Эужениу де Каштру, Фернанду Пессоа — говорил о том, как многим он обязан Камоэнсу. Творчество Камоэнса имело большое значение для развития многих литератур Европы.