Лужёная глотка - [72]

— Формально он не мой парень.

— У вас двадцать четыре часа, — отрезал Миранда. Он продиктовал номер своего сотового и отсоединился.

— У нас двадцать четыре часа на то, чтобы обменять чип на Хукера, — передала я Розе и Фелиции.

— Может, если накормим собачку черносливом, дело пойдет быстрее, — предложила Фелиция. — Со мной вот всегда срабатывает.

— Или подождем, пока вернутся эти гады, и надерем им задницы, — вставила Роза.

По мне, так обе идеи были, в общем-то, ничего.

— Давайте выбираться отсюда, — произнесла я. — Одна из вас останется наблюдать за отелем, а вторая отправится со мной за черносливом.

— Мне не хочется наблюдать, — воспротивилась Роза. — Это означает просто сидеть и ждать.

— А мне и за черносливом идти не хочется, — добавила Фелиция. — Я хочу быть в гуще событий. Сейчас позвоню племяннику Карлу. Он сможет понаблюдать. Он пока не работает. И будет рад хоть чем-то заняться.

— Карл, — повторила Роза. — Знаю. А не его ли загребли за хранение наркоты?

— Ага, но сейчас он чист. Обитает в групповом доме в паре кварталов отсюда и сейчас, наверное, сидит перед телевизором. Прежде он работал упаковщиком в супермаркете, но они перешли на пластиковые пакеты, а он так и не сумел к ним приноровиться.

Через десять минут мы уже стояли через дорогу от отеля вместе с Карлом. Тот оказался смуглым коренастым человечком пятидесяти семи лет — в безразмерных джинсах, с темными волосами до плеч и сверкающими золотом передними зубами. Мы усадили его на скамейку и подробно описали нужных нам парней, включая Хукера, и их тачки. У Карла при себе имелся телефон, литр газировки, зеркальные солнечные очки и бейсболка… все необходимое для того, чтобы в Майами провести денек за слежкой.

— Карл, кажется, умом не блещет, — отметила Роза, когда мы вновь загрузились в «камри».

— От наркоты он слегка тронулся умом, но все будет в порядке, — заверила Фелиция. — Карл очень сознательный. Он обрел Иисуса.

— Такое чувство, словно он обрел Его в бильярдной, — не удержалась Роза.

— У пристани есть минимаркет, — вспомнила я. — Можем купить там чернослив, а заодно проверим парковку на предмет черного «БМВ».

Бинз вместе со мной сидел на заднем сидении и обдавал горячим собачьим дыханием затылок Фелиции.

— Кто-нибудь, дайте песику жвачку, — пожаловалась та. — Она ему позарез нужна. И в следующий раз никаких бурритос на завтрак.

— Купим жвачку вместе с черносливом, — успокоила я ее.

— Пришлось взять его с собой. За ним ведь нужно постоянно следить, если не хотим пропустить «большое событие», — пояснила Фелиция.

Мне даже думать не хотелось о «большом событии». Я не представляла, как собираюсь отыскать в этом «большом событии» малюсенький чип. Должно быть, потребуется скафандр и противогаз.

Оставив позади Коллинз-авеню, Роза миновала «Джо Стоун Крэбс» и въехала на парковку возле «Монти». Медленно обогнув ряды автомобилей, мы осмотрелись, но «БМВ» нигде не было видно.

— А все-таки я хочу взглянуть на яхту, — сказала я. — И Бинзу не помешает размять лапы.

Обернувшись, Фелиция уставилась в глаза сенбернару.

— Тебе нужно ка-ка? — спросила она его.

— Еще слишком рано, — отозвалась Роза, загоняя «камри» в свободное пространство между машинами, и глуша мотор. — Он ведь еще даже чернослива не ел. Да и вообще, думаешь вот так просто: вошло и вышло, абра-кадабра-трах. Это тебе не секс, детка!

— Когда налегаешь на чернослив, и не такое бывает. А ты бы завязала спать с такими «всунул-высунул» парнями. Такой секс только для женатиков. Будь я, как ты, в разводе, думала бы в первую очередь о себе. Никакой спешки, и «трах» без «абракадабры».

— Да это ж, как игра в кости, — объяснила Роза. — Бросаешь кубики, и порой выпадает «абракадабра», а иногда получаешь «трах». Вот почему Господь дал женщинам душ с гидромассажером.

Мы выбрались из машины и направились в сторону пристани.

— Выбирай слова, когда говоришь о Боге, — возмутилась Фелиция. — Ты же знаешь, он все слышит. На твоем месте я бы сегодня почитала на ночь «Аве Марию», просто на всякий случай.

Роза покосилась на Фелицию.

— Будто ты никогда не пользуешься гидромассажером.

— Эээ, пользуюсь, конечно, но Господа в это не втягиваю. Мне кажется, гидромассаж — изобретение сатаны. А вот Бог придумал миссионерскую позу.

Стоя на причале, мы оглядывали пирсы. Жизнь здесь, как всегда, била ключом, вот только яхта Уэво исчезла. Мы с Бинзом спустились к пирсу, где раньше было пришвартовано судно и подошли к парню, готовящемуся отплыть на Хаттерас.

— А где яхта Уэво? — спросила я.

— Только что отчалила. Встанет на ремонт в Форт-Лодердейле. У них в главной каюте недавно случился пожар.

Одним местом, где можно было поискать Хукера, меньше.

Мы поднялись по ступеням, миновали расположенный на улице бар и, обогнув здание, направились к гастроному, устроенному со стороны проезжей части. Я с Бинзом осталась ждать снаружи, и десять минут спустя из магазина вышли Роза с Фелицией, нагруженные двумя пакетами с едой.

— Ух ты! — поразилась я. — И это все Бинзу?

— Нет, — ответила Роза. — Для него чернослив и большие полиэтиленовые пакеты. Резиновые перчатки для тебя. И макаронный салат, шоколадный торт, сандвичи с фрикадельками и содовая нам всем.