Лунный вариант - [19]

— Ого-го-го! Мей брей, оце да!

С порога весело щурился сосед по комнате майор Убийвовк. По всему видно, пришел из столовой. Большие влажные губы лоснятся, щеки пунцовеют от жары. Он даже причмокнул, словно пережевывая пищу.

— Такэ, такэ, мий гарный парубок. Кругом пекло, а вы еще и физкультурой плюс к тому занимаетесь. Вы и каждый день так?

— Пять раз в день, — буркнул Алеша, но Убийвовк то ли не уловил неласковых ноток в его голосе, то ли попросту пропустил их мимо ушей сознательно — его глаза продолжали насмешливо щуриться. Он любил вставлять в свою речь украинские слова, хотя мог бы прекрасно обходиться и без этого.

— Оце да! А я только в приказные часы этим физо занимаюсь. А зачем оно вам в таком объеме? Мабудь, на чемпионат по гимнастике собираетесь, а?

— Да нет, майор. Не собираюсь, — усмехнулся Горелов. — Просто в форме надо себя держать.

— В форме?! — вздрогнул от смеха Убийвовк и стал снимать мокрую от пота рубашку. — Да вы что? Располнеть боитесь?! У вас же фигура, про какую говорят — осиная талия.

— И тем не менее надо согнать два лишних килограмма.

— Гм… — поперхнулся Убийвовк. — Не угадал я про чемпионат гимнастики. Возможно, к боксу в легком весе готовитесь?

— Точно, майор, в легком весе, — пытаясь от него отделаться, согласился Алеша, но Убийвовк был привязчивым, и глаза его смотрели теперь на Горелова уже не насмешливо, а несколько недоверчиво. Алексей захватил мыло, полотенце, пустой стакан с зубной щеткой и, сунув ноги в тапочки, прошлепал за дверь в умывальник. Через минуту возвратился и разочарованно поставил на столик наполовину наполненный стакан.

— Вот и все, что из восьми кранов сумел выжать, — с усмешкой признался он.

Убийвовк, успевший за это время раздеться и лечь на заправленную койку, сонно повел лохматой головой:

— Ось так мало?

— Да.

— Не дюже гарнизон удовлетворяет возросшую потребность трудящегося в воде.

— Не говорите. — Алеша гадал, что ему сделать с таким количеством воды: умыться, побриться или напиться? Потрогал жесткий от пробившихся волосков подбородок и решил побриться. Безопасная бритва бесшумно заскользила по лицу. Кое-как, обмакивая край полотенца в остаток воды, стер мыльную пену. Убрал бритвенный прибор и рассмеялся, осененный неожиданной мыслью. Вырвал из тетради листок и карандашом быстро набросал карикатуру: сидит мрачный, лохматый, с обросшим лицом человек перед полупустым стаканом; перед ним полотенце, мыло, бритвенный прибор; человек горько думает: умыться, напиться, побриться?

Любопытный Убийвовк заглянул в листок.

— Вот это автопортрет получился! Куда там твои Кукрыниксы!

— Какой уж вышел, — скупо отозвался Алеша. Ему все больше и больше начинал не нравиться этот майор. Не то что глухое чувство раздражения, а попросту стремление уйти от дальнейших расспросов овладело Гореловым. у Алеши был свой метод познания человека, с которым приходилось знакомиться. Если он проводил с ним несколько часов или день, то об общем первом впечатлении судил по количеству подмеченных поступков. И если потом соотношение хороших и плохих поступков было в пользу нового знакомца — хорошие преобладали над плохими, — тот, как правило, начинал Горелову нравиться. Эта система, смешная и наивная, редко обманывала, и он, сам смеясь над ее примитивностью, все же принял ее на вооружение. Сейчас, думая о соседе, мысленно загибал пальцы: «Перебил мне зарядку — минус один, лег на застеленную койку, поленившись снять одеяло, — минус два, непрошеным заглянул в листок и стал комментировать карикатуру — минус три».

А сосед по номеру гарнизонной гостиницы, ничего не подозревая, смачно почесал волосатую грудь и добродушно посоветовал:

— Идите в столовую, капитан, через полчаса закрывается.

Когда Алексей вернулся из столовой, майор по-прежнему валялся на койке и курил, то и дело вынимая изо рта сигарету и картинным движением отводя руку в сторону.

— Ну что, подкрепились? — осведомился он лениво. — Из всех авиационных столовых, какие я видел на своем веку, эта, доложу, не самая лучшая. Вот на ДВК на одном аэродроме столовая была… вот там да. Дивчины-официантки все как на подбор, одна другой краше. Краля на крале. В очи заглянешь — дрожь берет, и никакого бифштекса тебе уже не надо. Даже если бульон прокислый подаст такая дивчина, никак на нее нема силы разгневаться. Тилько на ручки те смотришь, какими она перед тобой ту паршивую тарелку ставит. Один раз такая нашего комэска Ваню Фролова горячим чаем обварила нечаянно. Он аж как порося взвизгнул. А посмотрел той русалочке вслед да увидел, какими она стройными ножками по нашему земному шарику топает, так и застыл. И слова не выговорит. Совсем как тот гоголевский чоловик, который вареником подавился. А тут… старушек набрали, глаз не на ком остановить.

— Я больше бифштексами сейчас интересовался, — уже незлобиво усмехнулся Горелов, — голодный был. Не до обзора ручек и ножек.

— Каждому свое, — нравоучительно изрек Убийвовк, — так и в библии, кажется, законспектировано. А вот я на амурные дела готов свою недельную продовольственную норму променять. Никакого аппетита в такую жару.