Лунный свет - [10]

Под густым загаром лицо графа посерело. Он поднес острие шпаги к подбородку противника, удерживая его, пока рассматривал серые глаза с длинными ресницами и копну темно-рыжих полос. Во рту Остина пересохло, он отвел шпагу и жестом велел мужчине подняться.

Алван недоуменно посмотрел на друга, но не стал вмешиваться. Молодой человек поднялся с земли и принялся отряхиваться.

– Харли, я полагаю? – глухо спросил граф, все еще держа шпагу в руках и наступив на оружие противника.

Серые глаза встретились с глазами графа.

– Правильно. Если вы вернете мою шпагу, я буду более чем счастлив, продолжить с того момента, где мы прервались.

Хитмонт не убрал ноги.

– Когда мы прервались, вы растянулись на земле, оказавшись в моей власти. Я не стану убивать вашего отца известием о вашей смерти. Я забочусь о девушке. Если вы не скажете нам, где она, за вас примутся ее родственники, которые лучше умеют убеждать и вырвут у вас эти сведения. Пожалейте вашего отца, спасите его от бесчестия.

Харли посмотрел на Аверилла, который холодно, с насмешливым презрением разглядывали его.

– Я открою это Его милости или сэру Джону, но не этому бандиту.

Печаль и гнев смешались на лице Хитмонта, когда он за спиной Харли кивнул Авериллу. Граф взобрался на скакуна и принялся нетерпеливо ждать, когда остальные последуют его примеру.

Глава четвертая

Пока они не выехали за город, Обри испробовала все возможности, чтобы бежать или позвать на помощь. От последнего удара двери клацнула защелка потайного замка, которая заперла ее в карете и помешала выпрыгнуть в толчею лондонских улиц. Она попыталась позвать на помощь, пока карета медленно пробиралась по многолюдным улицам, но каждый раз натыкалась на недоуменные взгляды незнакомцев.

Когда улицы города остались позади, Обри присела на сиденье и начала размышлять. Она не собиралась впадать в отчаяние, как какая-нибудь слезливая мисс из романтического рассказа. Молодой человек, остановивший ее коня, показался ей джентльменом, и, если уж Хитмонт и Алван не стали продолжать начатую погоню, возможно, он объяснил им, что произошло.

Письмо в корсаже успокоительно зашелестело, и Обри почувствовала проблеск надежды. Может быть, таким образом, Джеффри «спасает» ее от Хитмонта? Может быть, экипаж мчит ее в объятия Джеффри? Эта мысль заставила успокоиться, и она попыталась определить направление, в котором они двигались.

Они направлялись прямо на север. Конечно, если Джеффри надумал спрятать ее в Гретна-Грин и тем сломить сопротивление отца, они скоро встретятся. По воспоминание об отце заронило в ее душу иное, неприятное подозрение.

Что если отец узнал о флирте с Хитмонтом и решил уберечь ее от неприятностей? Происшествие было не беспрецедентным. Однажды, когда она предложила принцу излечить его от головных болей, герцог уже умыкнул ее из гостиницы в Брайтоне. Сам герцог тогда был в Лондоне. Она понятия не имела, как он прознал о ее крайне неосторожном предложении, но на следующий же день она обнаружила себя в карете, мчавшейся в Гемпшир. До нее самой так и не дошла непристойность того, чтобы молодая незамужняя девушка избавляла принца, с его сомнительными моральными устоями, от недомоганий. Даже сейчас.

Поморщившись от подобной перспективы и зная, что отец находился в той же стороне, куда ее везли, Обри сосредоточилась на поездке. Если повезет выбраться из кареты, кучеру или лакею на запятках очень легко будет поймать ее. Ей оставалось только успокоиться в ожидании того, какой сюрприз преподнесет судьба. Возможно, ее попросту похитили. Хотя отец вряд ли стал бы ее выкупать, чтобы услужить похитителям, которые обычно убивали своих жертв.

Сельская местность, по которой они ехали весь день, становилась все более знакомой, и у Обри тревожно засосало под ложечкой. Она только однажды была в родовом замке отца, да и то случайно, и предпочитала уютное гемпширское поместье своей матери. То, что ждало ее дома, не оказалось бы гостеприимным приемом, в этом она была уверена.

* * *

Пока Обри размышляла над последствиями своего похищения, в родовом поместье Уайта в своем любимом кресле сидел, удобно устроившись, молодой человек и неспешно потягивал вино из бокала. Его собеседник, не привыкший к столь богатой обстановке, беспокойно озирался, но на юного лорда смотрел с определенной долей раздражения.

– Идиотский план, Джеффри. – Джентльмен добавил ругательство. – Она сама поехала бы с вами в Шотландию, где вы бы на следующий же день и обвенчались. Герцог не позволил бы единственной дочери умереть с голоду, как он обещал.

Джеффри поправил манжеты и удалил пушинку с безукоризненно сшитого голубого камзола.

– Он в недвусмысленных выражениях пообещал, что мы оба сдохнем от голода, если тайно обвенчаемся. Старый выродок достаточно крут, чтобы исполнить свою угрозу. Нет, это гораздо лучший способ, кузен. Я благодарен тебе за помощь. Обещаю, ты будешь хорошо вознагражден.

Раздражение кузена все возрастало, пока он разглядывал воротничок и тонкую вязь галстука молодого щеголя. Он никогда не видел смысла в соблюдении хороших манер и тонкостей нарядов, в чем преуспели его городские родственники, и искренне презирал женственность таких галстуков. Но раз они помогали добыть хорошее приданое, значит, от них был прок, и он обуздал свое раздражение.