Лунный пёс - [8]

Странная, тревожная мысль отступает далеко за грань сознания.

Едва не из-под ног выскакивает Ксенька и бросается на дерево, от греха подальше. Гавкнув ей вслед, Макс на секунду застывает: обычный дразнящий кошачий запах сейчас кажется несколько иным. Днём она спала на вишне, свесив пушистый хвост, будто нарочно желая раздразнить, — слишком высоко, чтобы допрыгнуть, и слишком близко, чтобы чуять кошачий дух. Вот и сейчас сидит на дереве, красуясь в послеобеденных лучах, переливается, сверкает глазами. Стащить бы её с дерева! Да куда там…

Демонстративно фыркнув, трёхцветная Ксенька поворачивается спиной, лишь чуткое кошачье ухо наблюдает за Максом. На всякий случай гавкнув ещё разок, пёс выскакивает за калитку.

На улице уже собрались пацаны, решают свои очень важные вопросы. В частности, в очередной раз пристают к Маськиному имени.

— …Амур-лямур, кого лямур? — смеётся полный веснушчатый Деня.

— Кого такой лемур может лямур? — вторит Федька.

Ещё вчера, когда большинство старших ребят на экскурсию ездили, этот самый Федька к Маське играть приходил, скучно ему было. А тут снова храбрый стал…

Макс на всякий случай рычит, и мальчишка опасливо отходит.

— Рекс! — орёт Глеб. — Молчать!

Пёс гавкает, и Маська смеётся.

— Слушай, — говорит он Глебу, — вы идите, а я с Максом пойду погуляю. Ладно?

— Ладно, — великодушно разрешает Глеб.

Макс подходит к Маське, прижимается к ноге.

— Умничка, — шепчет Маська, присаживаясь.

— Мы ж так и не узнали, кого Амур лямур, — вскидывается Ванюха, демонстрируя дыру на месте левого клыка.

Маська поднимается.

— Всё, хватит, — недовольно говорит Глеб. Макс помнит, что как-то он даже подрался за брата. — В девять встречаемся тут, и чтоб не опаздывал!

Маська кивает, зовёт Макса. Пёс доволен таким оборотом дела, улыбается…

На дороге, ведущей вдоль поля, ощущается поступь осени. Ветер поднимает пожухлую траву, шелестит, пытается втянуть в свою игру идущих, шевелит шерсть и волосы, норовит пролезть ближе к телу. Максу тепло, а вот Амур кутается плотнее в курточку, прибавляет шаг.

— В лесу ветра не будет, там теплее, — говорит Маська.

Язык Макса нащупывает холодную руку. Мальчишка смеётся. Здорово…

Не обычный он… Со сверстниками ему скучно, зато может часами бродить по лесу, даже зимой… Сядет и наблюдает за каким-нибудь паучком. И так приятно это Максу, необъяснимо приятно…

Наконец миновав поле, дорога тянется вдоль опушки, однако Макс с Маськой сворачивают в лес.

— Орехи! — кричит мальчик, подбегает к кусту и начинает что-то шептать.

Раньше Макс удивлённо водил ухом, теперь уже знает, что просит Маська: «Орешек, разреши мне плодов твоих сорвать, пожалуйста… Вкусные они…» Не раз пёс видел, как в ответ на такие слова орешник и правда скидывал несколько плодов — мол, бери, Маська, для тебя не жаль…

В лесу действительно теплее. К прошлогодней листве присоединилась новая, ещё яркая, жёлто-красная. Маська подбрасывает ногами шуршащие листья, улыбается во весь рот…

— Хочешь побегать, Макс? Принесёшь палку? — спрашивает он, подыскивая подходящую ветку.

Макс радостно треплет ушами. Побегать — это всегда хорошо.

Палка устремляется далеко-далеко. Макс успевает заметить ее и срывается с места. Среди прочих, пахнущих так похоже, пёс все-таки находит нужную и с видом победителя устремляется обратно, держа драгоценную добычу в зубах.

Из-за орехового куста слышны голоса.

— Не надо, пожалуйста! — раздается надрывный крик Маськи, и резкий смех в ответ.

Макс чует двоих — Петю с Борей из соседнего селения. Когда пёс выныривает из-за деревьев, обнаруживается, что оба нещадно повисли на лещине, обдирая созревшие орехи.

— Ему же больно… — говорит, чуть не плача, Маська.

— Псих ты был, психом и остаёшься, — отмахивается Борька. — Как кусту может быть больно?

— Может! — кричит Маська, стягивая Борьку за ноги.

— У него же нет нервной системы, — рассудительно сообщает Петька, набивая орехами карман.

Макс заливается лаем, и Борька рассерженно кричит:

— Придержи пса!

— Спокойно, Макс, — говорит Маська, хватаясь за ошейник. — На людей бросаться нельзя…

«Надо будет — брошусь», — думает Макс. Но не перечит пока…

— Это что такое?! — раздаётся сварливый стариковский голос. — Изверги! Браконьеры! А ну вон отсюда! Посмотри, сколько веток переломали! Неужели по-человечески нельзя?

Прочный лесничий посох замахивается на парней, и они резво спрыгивают с куста и бросаются наутёк.

— Раз мы люди, всё, что мы делаем, — по-человече-ски! — раздаётся из-за деревьев, и через миг уже будто их тут и не было.

— То-то и оно… — вздыхает старик.

— Здравствуй, дядя Танам, — говорит Маська.

Макс тоже подходит поближе — от лесника всегда пахнет тем волнующим, чуть терпким запахом, который пробуждает неясные воспоминания. Сухая мозолистая рука ложится псу на голову, старик шепчет: «Молодец, хороший пёс…»

— Здравствуй, сынок, — отвечает Танам.

— Я пытался остановить их, — говорит Маська.

— Знаю, слышал, — отвечает дед. — Любишь животных…

— Очень люблю, — чуть не плачет Маська. — Не только животных — всё люблю.

— Вырастешь — кем стать хочешь? — интересуется дед, делая несколько шагов по тропинке, и Маська с Максом следуют за ним. — В цирк куда-нибудь пойдёшь? Вон как тебя слушаются все…