Лунный мальчик - [10]

По мере того как он говорил, меня все больше охватывало недоумение, которое превратилось в страх, затем это ощущение пропало, остались жуткая тошнота и безумное сердцебиение. За что мне все это? Неужели мне мало своих проблем, и чем я могу ему помочь? Видимо, все это он прочел в моих глазах, потому что с нескрываемым раздражением произнес:

– Еще раз повторяю, вас это не касается. Я все уладил. Я продал весь свой бизнес.

Последняя фраза была произнесена с такой брезгливостью, что мне показалось, он абсолютно не жалеет об утраченных деньгах и от этой сделки надеется получить дивиденды в виде морального удовлетворения и душевного комфорта.

– Поймите, я вам это рассказываю не для того, чтобы оправдать свое отсутствие или перенести на вашу голову свои проблемы. Просто я хочу найти ответ на два волнующих меня вопроса: чем я могу быть вам полезен в той ситуации, которая сложилась у меня после потери моего бизнеса, и зачем ваш супруг познакомил нас накануне своей смерти. Я очень хорошо знал этого человека. Он никогда просто так ничего не делал. Очевидно, он предвидел трудности, которые обрушатся на вас после его смерти. Я думаю, он сильно рассчитывал на мою поддержку, и прежде всего материальную. История, произошедшая с вами, до сих пор остается загадкой. Мне так и не удалось выйти на людей, которые вас шантажировали. Непонятно, почему они действовали через меня. Когда вся эта каша заварилась, я сказал себе: пришло время отдавать долги. Ведь он столько сделал для меня. Но, если честно, я не знал, как поступить. Да и не мог поверить, что он вас оставил без копейки.

Голова гудела. Может, это посталкогольный синдром, а может, просто от напряжения. Что это такое? Зачем? Кому было нужно совершенно разные судьбы связать в один узел? У меня было такое ощущение, что мы выпрыгнули с ним из самолета и у меня не раскрылся парашют. Он подхватил меня, и вот мы уже летим вместе. Но что это? Он пытается открыть свой парашют, и тоже безрезультатно. Вцепившись мертвой хваткой друг в друга, мы теряем высоту, приближаемся к земле, чтобы раз и навсегда поставить точку и окончить этот неудачный полет под названием жизнь.

Пока эта солянка из тревог, волнений и всякой прочей эмоциональной белиберды варилась в моей голове, меня посетила простая беспризорная мысль. Возник звуковой ряд. Я услышала фразу: «Посмотри по сторонам». Я начала озираться. Но в комнате, кроме моего собеседника, никого не было. Видя мое недоумевающее отупение, на помощь поспешила вторая фраза: «Предают только свои». За ней последовала третья и последняя: «Запомни и заруби себе на носу, всё рядом». Я насторожилась и недоверчиво посмотрела на моего визави, – а может, это он разыгрывает всю эту комедию? Только зачем ему все это?

Неизвестно, сколько бы продолжался мой внутренний монолог, если бы я не вспомнила последние его слова: «Я не мог поверить, что он оставил вас без копейки». Почему я не догадалась раньше? Все просто. Он хочет вытащить у меня якобы оставленные моим мужем деньги. Вот и шантажирует меня все это время. Какая же я дурочка. Сижу и слушаю его байки. И не просто слушаю, а сочувствую и сопереживаю. Ну подожди, я тебя проучу. Во мне проснулся азарт игрока. Я подозвала его к журнальному столику, на котором лежала газета, и ткнула пальцем в фамилию под этой замечательной публикацией. Он не отреагировал. Взял в руки газету, быстро пробежал глазами весь материал и спокойно, с невозмутимым выражением лица, положил газету на прежнее место.

– Вас это не удивляет?

– А что, собственно, меня должно удивлять? Они к этому шли.

Тут уж я не выдержала и сорвалась. Взяла газету и, размахивая ею перед его носом, не помня себя закричала:

– Фамилия, чья это фамилия?! До каких пор вы будете разыгрывать эту комедию?

Он вырвал газету из моих рук и прочитал вслух подпись под статьей.

Я продолжала размахивать руками и что-то невнятное бормотать. Он швырнул газету на пол, взял меня за плечи и начал трясти что есть силы. Когда я успокоилась, усадил меня в кресло. Я закрыла лицо руками и заплакала. Сквозь слезы и всхлипывания умоляюще прошептала:

– Поверьте, нет у меня никаких денег. Ничего он мне не оставил.

Мы молча смотрели друг на друга. Тишина была воинствующей. На смену ненависти, которая еще минуту назад полностью владела мной, пришла усталость с ее опустошающим началом. Он, не говоря ни слова, приблизился ко мне так, что я ощутила его дыхание, и процедил сквозь зубы:

– Ну ты и сука.

После этих слов он как ни в чем не бывало развернулся и ушел. Я хотела побежать за ним, остановить его, попросить прощения, но ноги не слушались. Вернее, их не было. Они стояли рядом, возле кресла, в котором я сидела, так, как обычно стоят сапоги в прихожей, там, где их оставили перед тем как войти в комнату.

«Как я могла?» Это была первая мысль, которая напомнила мне о моем существовании. Надо было возвращаться в жизнь. Но ее нигде не было – ни внутри меня, ни снаружи. «Так не бывает» – раздался знакомый голос.

Я не заметила, как оказалась на улице. Было довольно поздно. Мне навстречу двигалось большое черное пятно. Когда мы поравнялись, я узнала того ортодоксального еврея, которого уже встречала. Но что это? Из-под его сюртука уже не свисали шелковые нити. Я развернулась и быстрыми шагами пошла домой. Я понимала, что этого не может быть. Просто я не разглядела их в темноте. А может, это знак? Неужели утеряна последняя нить, связывающая меня с этой жизнью?