Лунные люди - [6]

Мой отец протестовал, но это было бесполезно. И так как он понимал, насколько наша мать нуждается в тепле, он отвел пять коз к Хоффмейеру и получил уголь. На следующий рыночный день он купил козла за мешок бобов, весящих столько же, сколько и козел. А когда пришел сборщик податей, он заявил моему отцу: — Ты продал пять коз за половину их веса в бобах, а всякий знает, что бобы стоят в двадцать раз дороже, чем уголь. Значит уголь, который ты купил, должен стоить сто коз. Так как бобы стоят в двадцать раз дороже угля, — а ты получил вдвое больше бобов! — то твои бобы сейчас стоят двести коз, что составляет в конце концов плату за триста коз. Так что приведи мне трех твоих лучших коз.

Он был новым сборщиком податей — старый бы никогда не сделал ничего подобного; но как раз в это время все и начало меняться. Отец говорил, что он и не думал, что может быть хуже, но позднее обнаружил, что может, и еще как. Изменения наступили в 2117-м, вскоре после того, как Ярт стал Джемадаром объединенных Тейвос Америки. Естественно, все это происходило не сразу. Вашингтон находился вдалеке от Чикаго, и между ними больше не существовало железной дороги. Двадцати Четырем удалось сохранить несколько разобщенных линий; но управляться с ними становилось все труднее, потому что больше негде было найти опытных механиков. И дорога от Вашингтона до Гари занимала не меньше недели пути в западном направлении.

Отец рассказывал, что большинство железных дорог были разрушены во время войны, после которой калкары захватили страну; работникам было разрешено работать только четыре часа в день, и они поддались на это, но большинство из них было занято созданием новых законов и времени на работу не оставалось; для тех, кто мог поддерживать дороги в рабочем состоянии, работы не было вообще, но это было не самым худшим из зол. Практически все, кто как-то разбирался в технических деталях и починке, инженеры и механики, принадлежавшие к классу интеллигенции, были немедленно уволены с работы и позднее убиты.

За семьдесят пять лет не было построено ни одного локомотива и лишь несколько из вышедших из строя было отремонтировано. Двадцать Четыре решили поддерживать только малую толику поездов для собственных нужд — для правительственных чиновников и войск; но в самое ближайшее время железная дорога будет закрыта раз и навсегда. Это ничего для меня не значило, потому что я никогда не ездил на поезде — и даже никогда не видел ни одного из них. Вообще-то какие-то искореженные, скрученные, опаленные огнем останки валялись в разных частях нашего города, но мать и отец утверждали, что эти обломки — последние звенья между старой цивилизацией и новым варварством.

Авиасуда, автомобили, пароходы и даже телеграф давным-давно исчезли; но мы слышали от других об этих чудесах цивилизации. Телеграф до сих пор продолжал работать, хотя связь была отвратительной; осталось только несколько линий между Чикаго и Атлантическим побережьем. К западу от нас не осталось ни телеграфа ни железных дорог. Я видел человека, который приехал на лошади из Тейвос Миссури. Он отправился в путь вместе с сорока спутниками, собираясь достигнуть Востока и узнать, что произошло здесь за пятьдесят лет; но бандиты и Каш гвардия перебила их всех, а он в одиночку продолжал свое длинное, полное опасностей путешествие.

Я никогда не забуду, с каким восторгом я слушал каждое слово, срывающееся с его губ; мое воображение включилось на полную мощность и в течение многих недель после этого я пытался представить себя героем похожих на услышанные приключений на загадочном и неизвестном Западе. Он говорил, что положение отвратительное практически во всей стране, где ему удалось проехать; но сельскохозяйственные районы жили полегче, потому что там Каш Гвардия появлялась реже, и люди сохраняли больше, чем выращивали. Он думал, что наше положение хуже, чем в Миссури, и не колебался, предпочитая снова взглянуть в глаза опасностям, чем жить относительно близко от Двадцати Четырех.

Отец был крайне зол, придя домой с рынка после того, как новый сборщик налогов поднял плату до трех коз. Мать снова поднялась, и холод уже ушел, оставляя первые признаки весны в раннем мартовском дне. Лед сошел с реки, на берегах которой мы жили, и я уже подумывал о своем первом купании в этом году. Козьи шкуры были сняты с окон нашего небольшого домика, и свежий, насыщенный солнцем воздух, продувал наши три комнаты.

— Плохие времена настают, Элизабет, — сказал отец после того, как рассказал о несправедливости. — Они были не самыми лучшими в прошлом, но сейчас эти свиньи посадили короля свиней в качестве Джемадара…

— Ш-ш-ш! — предупредила мать, кивая головой в сторону открытого окна.

Отец замолчал и прислушался. Мы услышали шаги, обходящие дом и направляющиеся ко входу, и через мгновение силуэт мужчины появился в дверном проеме. Отец издал вздох облегчения.

— Ох! — воскликнул он. — Это всего лишь наш добрый брат Йохансен. Входи, Брат Питер, и расскажи нам новости.

— А новостей предостаточно, — воскликнул наш посетитель. — Старый комендант заменен новым, имя его Ор-тис — он один из выдвиженцев Ярта. Что вы думаете об этом?