Лунные качели - [10]
Пелагея перепугалась, как бы он и в самом деле не слез с дерева.
— Стой, стой! — крикнула она. — Не шевелись!.. Не шевелись, медведь ты эдакий, не то переломаешь все ветки. Сейчас мы что-нибудь придумаем… Я принесу лестницу…
С верхушки дерева Джумбер увидел дедушку Амбако. Старик стоял у своего дома и смотрел на них. Внизу, в руках у лесорубов, ослепительно сверкала пила. Тут Джумбер заметил, что мать подаёт ему знаки: ни за что, мол, ни за что не слезай с дерева! И Аслан, который ждал, что Джумбер вот-вот спрыгнет на землю, увидел, что тот опять карабкается к верхушке и смеётся.
— Что делать? Мальчишка не слушается меня! Вы же знаете — теперешние дети!.. — Пелагея развела руками. В душе она радовалась тому, что Джумбер понял её и не слезает с дерева, и не сомневалась, что его никакими силами не стащить оттуда. — Хотела бы я знать, сколько он проторчит там… Уж дома я ему покажу!.. Всего доброго, батоно Аслан! — сказала Пелагея и ушла.
— Залезу-ка я и спущу его оттуда, — вызвался Барнаба. Он тоже хитрил.
— Оставь. Не надо… Чего доброго, свалится… — ответил Аслан.
— Мы не можем целый день ждать этого мальчишку, — сказали лесорубы. — У нас дел невпроворот.
— Ладно, идите, — отпустил их Аслан и обернулся к Барнабе: — Будь другом, Барнаба, покарауль здесь. Он устанет и слезет… Не может же он целый день сидеть там. Ты только последи, чтобы брат не сменил его.
— Я тоже останусь! — вызвался Дато.
И вот они остались втроём: Барнаба, Дато и высоко на дереве — Джумбер.
Вдруг ожили, зашелестели кусты орешника, и из листвы высунулась голова Вахтанга. Он договорился с Джумбером сменить его после обеда. Барнаба заметил Вахтанга, заметил, как он жестами объяснялся с братом, улыбнулся в усы и как ни в чём не бывало продолжил свой разговор с Дато. Потом предложил ему:
— Пойдём к роднику, Дато, попьём воды.
— А если Вахтанг подкрадётся к дереву и сменит Джумбера?
— Мы же недалеко… Мы и от родника их увидим…
Они пошли к роднику. Барнаба лёг на землю, опершись о камни, и припал к холодному ключу. Дато то и дело поглядывал на дерево. Из кустов выскочил Вахтанг, метнулся к тополю и стремительно, как кошка, вскарабкался на него.
— Дядя Барнаба! Дядя Барнаба! Вахтанг влез на дерево! — расшумелся Дато.
— Да тише ты! — вдруг разозлился Барнаба. Рукавом рубашки он отёр мокрые губы, потом улыбнулся поражённому его окриком мальчишке и погладил его по голове. — Ну и пусть себе лезет… Ты только ни слова при Аслане! Не то нас обоих прогонят с работы.
Теперь уже Дато не знал, что и подумать. Значит, и дядя Барнаба на стороне Джумбера? Значит, и ему не хочется рубить этот тополь?.. Видно, и вправду нельзя рубить. Ведь он посажен погибшим лётчиком…
Джумбер спрыгнул с дерева, погрозил Дато кулаком и исчез в орешнике. В другое время Дато обидела бы его угроза, но сейчас он не обратил на неё внимания. Он был занят другими мыслями. Кажется, он наконец начал понимать что-то, но́ ещё не до конца…
За ужином Дато даже не удивился тому, что Лия не разговаривает с ним. Он знал, что заслужил это, и знал, что Джумбер и Вахтанг тоже не будут с ним разговаривать. На дворе совсем стемнело, а братья всё не появлялись. Дато казалось, что и тётя Пелагея обижена на него и бабушка Като смотрит как-то косо. Молча, словно проглотив языки, они принесли ему поесть и уложили спать.
Было уже за полночь, когда Дато проснулся от лая собак. Собаки брехали нехотя, беззлобно. Дато раскрыл глаза и прислушался.
— Вот они, успокойтесь, — говорил какой-то мужчина.
— Они спали под тополем, — сказал другой голос.
— Ах негодники! Что же они со мной делают! Не думала, что они так срастутся с этим деревом — хоть вместе руби! — Тётя Пелагея кричала и сердилась, но чувствовалось, что её радует поступок ребят. — Обоих привели-то?
— Куда ж они денутся…
Свет электрического фонарика, словно по воздуху, проплыл по двору и исчез. Тётя Пелагея с сыновьями вошла в дом.
— Ну что? — послышался голос бабушки Като.
— Сегодня дерево не тронут, — сказал Джумбер, — а завтра — не знаю. Мама, разбуди нас пораньше.
— Да уж светает, сынок, ты и поспать не успеешь!
— Ничего, разбуди пораньше… Не то срубят его.
— Дато спит? — спросил Вахтанг.
— Спит, наверно.
— Его счастье… Попался бы он мне, я бы его в лепёшку превратил!..
У Дато перехватило дыхание. «А что? Заслужил ведь…» — подумал он.
— Не трогай его, сынок. Он ещё маленький, многого не понимает.
— Ничего себе маленький! Во второй класс перешёл! Во втором классе я колхозную скотину пас!
Постепенно голоса в соседней комнате затихли, всё смолкло, и до Дато донёсся храп бабушки Като.
В эту ночь Дато приснился удивительный сон. Огромная, зубастая пила пилила тополь, тополь медленно поддавался, скрипел и с шумом валился на землю… Подбежал Дато к упавшему дереву и замер: оказывается, это вовсе не тополь, а дедушка Амбако! Ветви — руки его, а листья — борода… Вдруг рядом приземлился пылающий самолёт, из самолёта вышел сын дедушки Амбако; он жестом прогнал Дато, а сам подошёл к срубленному дереву и встал на пень, оставшийся от тополя… Он поднял руки и вдруг превратился в дерево. И снова шелестел листвою тополь… Дато запрыгал от радости и помахал рукой тополю-лётчику.
