Лунная радуга. Чаша бурь - [42]

— М-м-да... слушаю!

— Кажется, я разбудил вас? — неуверенно проговорил Бак.— Извините...

— М-да... то есть нет, ничего. Говорите.

Бак несколько мгновений молчал.

— Собственно, говорить-то... Ну, в общем, двенадцатый.

— Где?

— В аккумуляторном отделении. Малый отсек, где заправляют скафандровые аккумуляторы.

— Нижний ярус? Что-то новое... Когда?

— Около получаса назад.

— Ушел, конечно?

— Ушел.

— Гонялись за ним?

— Н-нет...

— Хорошо. И не надо. Вполне может быть, что это опасно... Оставьте все как есть до утра, и... приятных вам сновидений. Отныне наша «патрульная служба» по вечерам отменяется. Утром поговорим.

Я сунул афтер под подушку и тут же уснул. Мне снился темный холодный спортзал, фосфоресцирующие полосы на расцвеченных светящейся краской батудах. В зале я был не один, хотя того, второго, не видел. Он был здесь — я это чувствовал,— чуть дальше вытянутой руки, но, когда я окликнул его, он промолчал, и мне стало жутко. «Не притворяйтесь,— сказал я ему.— Вы здесь, рядом, я знаю...» Он рассмеялся, и это меня озадачило. «Великолепно придумано,— внезапно обрывая смех, сказал он голосом Нортона.— В темноте прыгать лучше... Опробуем?» — «Не притворяйтесь,— повторил я.— Вы не Нортон. Вы... вы чужак! Зачем вы разрушаете экраны?» — «Затем. Когда разрушаешь экраны, нас, чужаков, становится больше.— Он свистнул и выкрикнул: — Эй, чужаки!..» И с батудов, пересекая светящиеся полосы, один за другим стали спрыгивать черные-призраки... Я проснулся в холодном поту.

Утром я попытался припомнить, точно ли разговаривал ночью с механиком, и вынужден был признаться себе, что твердо ответить на этот вопрос не могу — настолько неясной мне представлялась граница между сном и реальностью. Такого со мной еще не бывало!

С приходом Бака все вроде бы стало на свои места. Но поведение самого Бака... Оно меня поразило, таким я Бака не знал. Он был молчалив, застенчив и робок, как девушка. Выглядел он свежо и очень опрятно, был чисто выбрит и распространял вокруг себя приторный запах земляничного лосьона. Было совершенно очевидно, что мое светское ему пожелание приятных сновидений странным образом успешно осуществилось на практике, и это необъяснимо меня раздражало. Обмениваясь с Баком односложными вопросами и ответами, я шагал по кабинету из угла в угол, не -зная, как приступить к изложению главного.

— Послушайте, Феликс...— начал я неуверенно.— Вы, разумеется, хорошо знаете в лицо всех членов нашей экспедиции...

— Как свои пять.— Для вящей убедительности Бак показал мне растопыренные пальцы.— Да как же их не знать?! Тут все друг друга знают.

— Так вот... Один десантник уверяет, что видел у нас на борту чужака.

Бак вытаращил глаза. Спросил ошарашенно:

— Чужа... Что? Кто уверяет? Кого уверяет? Вас уверяет? И вы ему верите?

— Не беспокойтесь,-— остановил я его.— Вас он уверять не будет, меня тем более. Я слышал случайно. И пропустил бы все это мимо ушей, если б здесь не было одного странного совпадения...

— Совпадения?

— Да. Десантник, имени которого я называть вам не буду, встретил чужака возле атриума минут за десять до того, как вы сцепились с неизвестным в кухонном отсеке.

— Что же нам делать?..— хрипло спросил Бак.

— Вам — ничего. Это главное, о чем мне нужно было вас предупредить. А я сейчас иду к капитану... Не знаю, что из этого выйдет, но независимо от результата нашего с ним разговора патрулирование коридоров прекратить, в ночные схватки не ввязываться. Никакой самодеятельности! Если заметите что-нибудь подозрительное, поднимайте тревогу, соблюдая при этом меры предосторожности. Ясно?

— Ясно...— Бак поморгал.

— Вы ничего не трогали в аккумуляторном отсеке?

— Нет. Оставил как было.

— Перед тем как идти к капитану, мне нужно на это взглянуть.

— Понятно. Только вряд ли у вас с кэпом что-нибудь выйдет.

— Я тоже не думаю, что мой визит ему придется по вкусу, но иного выхода нет. Проинформировать капитана мы просто обязаны. Все остальное зависит...

— Я о другом,— печально перебил Бак.— Вряд ли кэп сегодня вас примет.

— Это еще почему?

— Через час на борту объявят аврал. Ровно в двадцать ноль-ноль рейдер войдет в режим глубокого торможения, и сегодня у кэпа не будет свободной минуты. Считай, прилетели...

Я подошел к пульту видеотектора, набрал индекс командной рубки, попросил старшего инженера вахты связать меня с капитаном.

— Одну минуту,— ответил мне старший, и действительно, ровно через минуту голос капитана произнес по всей форме устава внутренней связи: — Капитан рейдера Молчанов на приеме.

— Медиколог рейдера Грижас,— тоже по форме представился я, поскольку экран мой был пуст. Не знаю, чем объяснить, но командная рубка почти никогда не давала видеосвязь абоненту, если в данный момент он не имел отношения к вахтам.— Игорь Михайлович, по некоторым причинам довольно странного свойства я вынужден просить у вас аудиенции. Желательно без свидетелей.

— Сколько времени должен я буду вам уделить?

— На изложение — десять минут. Сколько потребуется на обсуждение, я сказать не могу. Это будет зависеть от вас.

— Хорошо...— Молчанов помедлил с ответом.— Вы придете в командную рубку за тридцать минут до начала дневного перерыва на отдых. Заодно сдадите мне рапорт о готовности вашего сектора принять режим глубокого торможения. До встречи. Пропуск в ходовой сектор специально не запрашивайте, я позабочусь. Конец связи.