Владимир Иванович ЩЕРБАКОВ
ЧИТАТЕЛЬ
Рано утром он пришел к
космодрому и стал кричать через
проволочное ограждение людям в
мундирах, что хочет на Марс.
Рэй Брэдбери,
МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ
В солнечную среду он подошел к дому писателя. Огромные, насквозь пропыленные ботинки глухо ударили по ступеням. Правым локтем он уперся в дверь, слегка покачиваясь, и стал беспрерывно звонить.
- Выйди, Брэдбери, мне нужно поговорить с тобой! - гремел он. - Уж не думаешь ли ты, что я пьян? Ну, выходи... Это ты увлек меня своими небылицами, ты забил голову мальчишке. Не глотай он твои книжки, разве вздумалось бы ему на Марс полететь, космонавтом стать? Да я бы спокойно гонял себе мяч или, на худой конец, сделался бы врачом, а когда пришло время - женился бы... уж будь спокоен.
Он звонил - дом отвечал тишиной. Возможно, что там не было ни души, но он не терял надежды. Он грозил, просил, требовал, умолял. Почему до сих пор не открыли дверь? Завтра ему лететь туда, где он проторчит двенадцать лет. Приятного там мало. Песчаные дюны, стоградусный мороз. А здесь не с кем и словом перемолвиться. Жена школьного дружка только что вежливо выпроводила его из дому. А он хотел выпить чашечку кофе. Может быть, он и в самом деле громко разговаривает? Привычка - врачи советовали, чтобы совсем не разучиться говорить там, в песках. Никому он зла не желает, только вот не с кем потолковать, душу отвести? Может, Рэй катается на велосипеде? Он подождет. Он расскажет кое-что. Не о чудесах вовсе. Чудес там нет - голод да холод. Однажды на обратном пути они ели кожаные пилотские кресла. И все умерли - один за другим, потому что кожа оказалась дешевым синтетическим заменителем. После этого... он снова улетел, надо же. А теперь он не может не лететь, рад бы, да не может. Его тянет туда. Здесь его забыли, он и семьей-то не успел обзавестись. А если б и была у него жена, разве удержалась бы? Не ушла? Кто поручится?
Ну так в чем дело? Почему Брэдбери не хочет поговорить с живым капитаном Йорком? Где он там прячется? Может, прилег вздремнуть? Так он разбудит. Если звонок тихий, он постучит в окошко, бросит камешек в стекло. Один, другой... Пусть Брэдбери встанет на минутку, пусть выслушает его. Что зазорного в том, что они выпьют вместе по чашечке кофе? И пусть его извинят, он привык к небьющимся стеклам.
- Мне нужно поговорить, завтра я улетаю. Нельзя откладывать!
Он кричал и говорил не переставая. Он хотел потолковать о друзьях, и о полетах, и о марсианских песках.
Осколки стекла потревожили мохнатых шмелей в золотистых цветах перед домом. Подошли два полисмена.
- Посмотри-ка на него, - сказал первый. - Еще один. Просто эпидемия.
- Может быть, этот настоящий? - спросил второй. - С Марса?
- Да ты свихнулся, что ли? Бери его, только осторожней.
И он замахнулся дубинкой. Но космонавт увернулся и выбил ему зубы. Подоспела полицейская машина. До конца дня было тихо и солнечно.
