«Лунная ночь на Днепре» - [3]

. С тех пор он не только не устроил ни одной выставки — он не показал ни одной новой своей работы даже друзьям. «У меня спрашивают, — говорил Куинджи, — почему это я бросил выставляться. Ну, так вот это так: художнику надо выступать на выставках, пока у него как у певца голос есть. А как только голос спадет — надо уходить, не показываться, чтоб не осмеяли. Вот я стал Архипом Ивановичем, всем известным, ну, это хорошо, а потом увидел, что больше так не сумею сделать, что голос стал, как будто, спадать. Ну, вот скажут: был Куинджи, а да не стало Куинджи! Я же не хочу так, а чтобы навсегда остался один Куинджи».

Он продолжал работать — в своей мастерской, вдали от людей и суеты, экспериментировал с красками, светом, искал новые композиционные решения. Ужасно боялся повторов, но при этом говорил: «Я всегда буду писать. Ведь я же художник, без этого нельзя. Я могу думать только с кистью в руке, и куда же я дену то, что стоит передо мной в воображении? Куда я от него уйду? Оно же мне не даст жить и спать, пока я не изложу его на холсте». Однако он так и не осмелился показать результаты своих поисков публике. В его мастерскую разрешалось заходить — да и то очень редко — лишь самым близким друзьям. Выставка его работ будет только посмертной — таково было его последнее слово. Поразительная требовательность к себе! Куинджи ведь был победителем, и проигрывать, даже в своих глазах, не хотел. Оценить его работы, сделанные за почти тридцать лет, удалось только после его ухода. Там было много интересных, ярких работ, но, однако, некоторые критики посчитали, что художник был прав — и действительно, ничего лучшего, чем его картины 1870-начала 1880-х лет, он уже не создал.

В последние годы Архип Иванович тяжело болел. Барахлило его большое доброе сердце. «Посмотрите, — говорил он навещавшим его друзьям и ученикам и показывал на свои руки, — какие мускулы, какая грудь, я еще богатырь, а нет сердца. Плохо». Боли его очень мучили, и он жаловался на жизнь. «Зачем? Я бы еще мог… я бы еще сделал, еще надо много! Тяжко мне, принесите яду».

Куинджи умер 11 июля 1910 года. Перед смертью, рассказывает Миченков, он вскочил, выбежал в переднюю и упал, чтобы не подняться больше. Все свое состояние, деньги и участок с домом в Крыму художник завещал Обществу поощрения художников, (именовавшемуся позже Куинджиевским) — для оказания им всяческой помощи. Жене оставлена была лишь небольшая пенсия — 600 рублей в год. Похоронили замечательного русского живописца на Смоленском кладбище. Провожали его в последний путь друзья, ученики, студенты и совсем никому неизвестные люди — те, которым он когда-либо протянул свою большую, сильную, добрую руку помощи. Их было много… А над домом, писал Минченков, «кружились осиротевшие птицы»…

«Лунная ночь на Днепре» сегодня хранится Русском музее (авторская копия — в Третьяковской галерее). После той знаменитой выставки одной картины великий князь Константин не желал расставаться с этим полотном ни на миг. Он взял его с собой, даже отправившись в кругосветное путешествие. Тургенев, живший в то время в Париже, когда узнал об этом, пришел в ярость. Он писал Григоровичу: «Нет никакого сомнения, что картина… вернется совершенно погубленной, благодаря соленым испарениям воздуха и пр.». Он даже добился приема у великого князя, когда его корабль стоял в Шербуре, порту на Ла-Манше, и попытался уговорить оставить на время плавания картину в Париже, в галерее Зедельмейера, но князь был непреклонен.

Морской воздух, пропитанный солью, конечно же, повлиял на красочный слой полотна. Пейзаж потемнел, но и сейчас он не оставляет никого равнодушным. Ведь удивительный секрет Куинджи — не только в его фантастическом владении красками, в иллюзии истинного света, которую он создавал так точно и вдохновенно. «Сами по себе луна или солнце — не предмет для живописи. Но, глядя на такие картины (имеются в виду картины Куинджи), я могу сделаться лучше, добрее, здоровее». Наверное, именно в этом и заключается разгадка «Лунной ночи на Днепре» и других полотен замечательного русского художника Архипа Куинджи — они, неся в себе удивительное обаяние этой мощной личности, непонятным, мистическим образом делают нас лучше и добрее, врачуют наши души…