Луначарский - [16]

В 1909 году Луначарский становится одним из организаторов левой антипартийной группы «Вперед» и партшколы на Капри и в Болонье. В эту группу входили также Богданов, Г. А. Алексинский, М. Н. Покровский, В. Р. Менжинский. Группа действовала среди русских политических эмигрантов и выступала против использования думской трибуны и других легальных возможностей революционной работы РСДРП. В 1910–1911 годах Луначарский участвует в работе фракционных партийных «школ» в Италии.

В 1910-х годах Луначарский занимает позиции интернационалистов. Еще за три года до этого он участвовал в Штутгартском конгрессе Интернационала, а затем — в Копенгагенском. Во многих российских газетах и журналах он выступает против шовинизма в искусстве.

Влияние Ленина, дружба с профессиональным революционером-большевиком И. Ф. Дубровинским («товарищем Иннокентием») ориентировали Луначарского на преодоление отклонений от марксизма в философии, политике, эстетике. В 1912 году Луначарский отошел от «впередовцев», а в 1913 году стал членом редколлегии газеты «Правда».

В Швейцарии Луначарский посещает школы и народные дома, изучает специальную литературу по проблемам народного просвещения. Он следит за повседневной жизнью культурных центров Европы, публикует в русских и иностранных газетах и журналах множество статей и рецензий о литературе, театре и других искусствах. Он занимается самообразованием и благодаря этому и мощной памяти обогащается энциклопедическими знаниями в области культуры, знаниями, по его словам, осмысленными «под углом зрения революции и ее великих задач».

Революция 1905 года потерпела поражение, и вскоре Ленин, Луначарский и многие другие русские профессиональные революционеры вновь оказались в эмиграции.

…После ужина, несмотря на сопротивление Владимира Ильича и его сетования на необходимость закончить работу, Надежда Константиновна настояла на прогулке к озеру. Они двинулись вдоль набережной. Ленин, держа под руку Надежду Константиновну, шел молча.

Темное озеро сонно плескалось о берег. Огни вечерней Женевы искрились и переливались в тихих, лениво колышущихся волнах. Надежда Константиновна решила не прерывать молчания мужа, чувствуя, что он сосредоточен на чем-то важном и серьезно его беспокоящем.

Ленин действительно сосредоточенно размышлял, потому и молчал. «Дело даже не в том, что после разгрома революции 1905 года многое нужно начинать сначала, — рассуждал он про себя. — Главная трудность в том, что поражение революции породило в душах многих социал-демократов смятение, возникли даже мировоззренческие метания, отступления не только от марксизма, но даже от элементарного материалистического взгляда на мир». Такой степени душевной растерянности и мировоззренческой капитуляции перед наступающей реакцией трудно было ожидать, по крайней мере — от некоторых авторов «Очерков по философии марксизма». Ленин считал, что правде нужно смотреть в глаза: левая интеллигенция сильно накренилась вправо и в мировоззренческом, и в политическом отношении. А «Очерки по философии марксизма» ввиду отхода от материалистического взгляда на мир следовало бы назвать «Очерками против философии марксизма».

Революция была разгромлена. Среди революционной интеллигенции, к величайшему огорчению Ленина, возникли религиозные верования. Это были верования не ортодоксальные по отношению к господствовавшей в стране православной вере, имевшей многовековую традицию. Возникло богостроительство — философско-религиозное течение, приверженцы которого искали бога, в котором, несмотря на философские ухищрения богостроителей, многовековая религиозная традиция видела некую высшую надмирную сущность. Сторонники богостроительства стремились «построить» бога из мощи коллектива. Создателями идеологии богостроительства стали революционные интеллигенты-социалисты, и в их числе А. В. Луначарский. При первой же встрече с Горьким он стал внушать ему богостроительские идеи.

— Алексей Максимович, задам вам самый тривиальный вопрос, какой всегда задают писателю. Над чем вы работаете?

Для меня это вопрос не праздный. Мне кажется, что сегодня ваше перо должно быть точным как никогда. И может быть, в этом могут помочь общефилософские размышления, которыми я готов поделиться с вами.

— Работаю над романом «Мать». Не знаю образа более светлого, чем мать, и сердца более емкого для любви, чем сердце матери. Прототип моей героини — мать Петра Заломова, осужденного в 1902 году за демонстрацию 1 мая. Она женщина религиозная и просит сына, которому начинает помогать в его революционной работе: «Уж вы мне Бога-то оставьте, как я без него жить буду?» В моем романе важен момент поиска истинной веры. Ниловна видит в Боге возможность справедливости хотя бы на том свете. И она восхищается своим сыном и его товарищами-революционерами, ибо они стремятся создать справедливость на земле. Хочу восславить женщину-мать, неиссякаемый источник всепобеждающей жизни. Женщина-мать — единственная сила, перед которой склоняется даже смерть.

— Весьма интересный замысел. И важно, что вы обсуждаете проблему бога. Это актуально. Я трактую религию как мышление о мире и как мирочувствование, которое психологически разрешает контраст между законами жизни и законами природы. Религия, по-моему, прокладывает пути от идеала к действительности. Она разрешает тоску всего живого по полноте жизни, по счастью. Религия помогает преодолеть расхождение законов человеческой жизни и законов природы. Высшее разрешение этих противоречий дает научный социализм. Нужна новая религия, религия без бога, религия труда.