Луна жестко стелет - [75]

Ведь лунный месяц – срок существенный с очень многих точек зрения. По нему устанавливается момент выхода на поверхность, цель выхода и срок пребывания там. Но помимо того, что пересчет единиц времени привел бы нас в раскосец с единственным соседом, надо же думать и о том, как поступить буквально со всеми существенными величинами в науке и технике. Насчет этого в черепе энтузиаста был полный вакуум. Будучи электронщиком, я содрогнулся. Нам что, выкинуть все книги, все таблицы, все приборы и начать сначала? Разумеется, я в курсе, что кое-какие из моих предков так и поступили, перейдя со старинных английских мер на систему МКС, но они так поступили ради облегчить дело. А то в футе четырнадцать дюймов, в миле футов не круглое число, да еще тебе унции и фунты! Готтсподи, боже мой!

То преобразование имело смысл. А на фига с этого пути сворачивать, чтобы учинить неразбериху?

Кто-то требовал создать комитет и точно определить, что такое наш язык, а тех, кто будет чесать по-английски или еще на каком-нибудь языке на эрзлицкий манер – штрафовать! Люди добрые!

В «Лунатик» были опубликованы предложения по налогообложению: целых четыре! От разных монофискалистов. Одно – налог с кубометража, который хлестнул бы по каждому, кто свои туннели расширяет. Другое – подушный, чтобы все платили поровну. Третье – налог с прибыли (поглядел бы я на того, кто попробует посчитать прибыль семьи Дэвисов или намылится вытянуть сведения на этот счет у Мамы!). И, наконец, четвертое – налог с воздуха, но не прежняя плата за воздух, а что-то другое.

Мне в голову не приходило, что на «Свободной Луне» будут налоги! Раньше обходились без них и не померли. Тебе что-то надо – плати. Элдээнбэ. К чему еще и налоги?

Один чмур на палочке предложил, чтобы за дурной запах изо рта и вообще, ежели от кого скверно пахнет, повинного ликвидировать. А что? Разок прокатишься в капсуле рядом с таким вонючкой – поддержишь и без малого одобришь. Но ведь не каждый же день. И потом оно само идет на убыль: хронически повинные и неисправимые бедняги не воспроизводятся при таких разборчивых женщинах.

Одна баба (заседали-то в основном мужики, но женщины им не уступали насчет кретинизма) предложила целый список «вечных законов» по личным вопросам. Никаких групповых браков любого вида. Никаких разводов. Никакого «блуда», и непременный надзор за этим. Никаких напитков крепостью свыше четырехградусного пива. Церковные службы – только по субботам, и в этот день никаких работ (мадам, а как насчет подачи тепла и воздуха? а насчет капсул и телефона?). Целый список медикаментов, запрещаемых к применению, и списочек покороче – разрешаемых, но только по указанию дипломированного врача (а что такое «дипломированный врач»? знахарь, к которому я хожу, имеет вывеску «практикующий врач», книги отложил подальше, потому-то я к нему и хожу; мадам, а как быть с тем, что на Луне нет ни одного медучилища? разумеется, в ту пору). Она даже азартные игры запретить предлагала. Это при том, что если какому-нибудь лунтику припрет поставить на кон, он сядет играть даже с отъявленным жульем.

Но завелся я не из-за перечня, как и чего она на дух не терпит (ведь явно же мозги набекрень, как у кибера), а с того, что у нее нашлись сторонники. До какой зависти надо дойти, чтобы мешать другим поступать так, как нравится. Ведь эти все законы и указы не для себя, а для других. Завидки сидели кое в ком еще в ту пору, когда мы по деревьям лазили, но стать на две ноги мы сумели, а избавиться от зависти так и не вышло. Ведь никто из этих людей не скажет: «Мне с этим пора завязывать, поскольку скис, а вы, друзья, валяйте дальше». Им от веку нестерпимо, что у соседа творится. И соседа надо загнать в хомут «ради его собственного блага», а как бы вовсе и не потому, что твои игры кончились.

Послушаешь такое – пожалеешь, что мы избавились от Хая-Вертухая. Ведь сидел же он у себя в норе со своими женами и никому не навязывал, как себя вести.

А проф – как ни в чем не бывало, смеется себе.

– Мануэль, ты что, ты и впрямь трухаешь, что эта умственно отсталая детвора нам законы установит?

– Вы же им сами это предложили! Причем поторапливали.

– Мануэль, дорогой, просто я собрал всех ведомых мне пижонов в одну мусорную корзину. Я же всех их знаю. Не первый год выслушиваю. Очень хорошо подумал, когда подбирал составы комитетов. Так, чтобы там с самого начала никто ни с кем договориться не мог, чтобы они в сваре погрязли. Председатель, которого я им навязал под видом выборов, – это же дергунчик, который шнурка развязать не сумеет. Он убежден, что любой вопрос «нуждается в дополнительном изучении». И в принципе почти нет повода для тревог: если собрать шестерых или больше, они ни о чем не договорятся; с тремя чуточку полегче; а лучше всего – поручить дело, с которым один способен справиться, именно одному. Именно поэтому все парламенты в истории, если чего-то и достигали, то обязаны этим нескольким сильным личностям, которые господствовали над большинством. Не боись, сынок, этот спецконгресс пороха не выдумает, а если с устатку что и утвердит, то такую путаницу, что выкраси и выброси. Но зато не мечется у нас под ногами. И вот увидишь, он нам еще пригодится. Но попозже.