Луна - Солнце мертвых - [54]

Я вздрогнул:

— Но ведь душа Влада и так уже была у него.

Ян нахмурился.

— Нечистый забрал и тело Дракула, сделав из него безжалостного и беспощадного живого мертвеца, послушного любому, самому страшному приказу властителей тьмы.

— Постой-постой. — Я потер лоб. — Однако говорят, что могила в Снаговском монастыре…

— Кенотаф, — отрезал Ян. — Там ничего нет, могила пуста.

И я замолчал. Я больше не хотел ничего говорить, а только лежал и думал, что если бы кто-нибудь когда-нибудь прежде поведал мне, что я, и не во сне, а наяву, встречусь с самым великим злодеем всех времен и народов, то каким бы именно словом назвал я того человека?..

Потом мой блуждающий взгляд снова упал на пса, и я опять поразился, почти ужаснулся — в больших темных глазах светился отнюдь не звериный ум; заговори он прямо сейчас — и то вряд ли это привело бы меня в еще большее замешательство.

— А скажи, Ян, — невольно волнуясь, еле слышно произнес я. — Примас, он… он… не…

Мой собеседник рассмеялся:

— Нет-нет, сударь! Примас это собака, самая настоящая собака, хотя, признаюсь, и не совсем обыкновенная. Пять лет назад я вывез его из Ирландии…

(О господи, этот "мужик" удивлял меня все больше и больше!)

— Ты был в Ирландии, Ян?!

— Был. Когда я узнал, что там с древности выводят волкодавов особой породы, самых крупных и сильных в Европе, да, пожалуй, и в мире, то поехал туда и несколько месяцев искал себе щенка.

Я изумился:

— Разве это так трудно?

Он усмехнулся:

— Ну, как сказать… Вам известно слово "ярчук"?

Я напряг память.

— Д-да, наверное… Только оно имеет, кажется, несколько значений и…

— Это слово славянского происхождения, сударь, и русины до сих пор называют так щенков, появившихся на свет от первородящей суки, которая, в свою очередь, также была первым щенком первородившей матки. Поэтому таких собак кое-где называют еще перваками.

— Ну и чем же они замечательны?

— Всем. Как правило, это самые умные, сильные и верные псы. За хозяина они пойдут и в огонь и в воду, а еще… — На мгновение он умолк.

— Я слушаю, слушаю, Ян.

— Понимаете, господин, ярчуки обладают удивительной способностью — в любой толпе они увидят и отличат ведьму, оборотня либо упыря, в какую бы личину эта падаль ни рядилась. Увидят и разорвут.

Я был поражен.

— И это врожденная способность? Или же такого можно добиться какой-то особой, специальной дрессировкой, секреты которой известны лишь немногим?

Он отрицательно покачал головой:

— Такому не обучишь никакой дрессировкой. Еще не открыв глаза, ярчуки уже чуют нечисть, однако вырастить и сохранить их дело очень трудное и опасное.

— Но в чем же опасность, Ян? Всего и забот — корми да следи, чтобы не заболел.

— Не все так просто, сударь, не все так просто. Когда в каком-нибудь дворе появляются на свет ярчуки, оборотни и ведьмы со всей округи из кожи вон лезут, пытаясь их извести. Также им в том помогают и черти, потому что жильцы адовы желают иметь побольше своих слуг на земле и всячески их охраняют. А так как до года щенки уязвимы для козней дьявольских приспешников, то хозяину нужно не только кормить их и холить, а и просто не отпускать от себя ни на час, иначе разорвет их нечисть либо напустит порчу. Но уж зато потом, когда минет ярчуку год, ни черти, ни вурдалаки ничего с ним поделать не смогут и сами, коли его встретят, в страхе уносят ноги. Да только и ноги им тогда не помога, одно спасение — обратиться в ворона и улететь или лягушкой отсидеться в болоте. Но на это очень немногие из них способны.

Я слушал, затаив дыхание.

— Так значит, твой Примас?..

— Ярчук, и сильнее которого я еще не встречал.

— Но почему у него такое необычное имя? (Представляете, я даже не смог произнести — кличка.)

Прищурившись, Ян бросил на меня несколько странный взгляд.

— "Первак" — "Примас", сударь…

"Конечно, — стыдливо подумал я, — латынь*. Ну что, получил по носу? Вот тебе и мужик, вот тебе деревенщина!" — И невольно покраснел.

— Ничего, господин, — улыбнулся Ян. — Главное, что мы успели. Вот только жаль, Карл с Эрцебет сумели ускользнуть, пока малыш разбирался с оборотнем.

И тут в дверь постучали.

Ян встал и подошел к порогу, Примас — за ним следом. С минуту до меня доносились обрывки приглушенного разговора, однако слов было не разобрать, как ни старался. Хотя, впрочем, старался я не слишком сильно — лежал и досадовал на себя, что забыл, с кем имею дело.

Закрыв поплотнее дверь, Ян вновь приблизился к постели. Примас — тоже.

— Я должен идти, — сказал Ян. — До вечера надо еще успеть кое-что приготовить.

Я насторожился:

— А что будет вечером?

Глаза Яна грозно сверкнули:

— Сегодня все должно разрешиться. Нынешней ночью в округе справляют Праздник Полной Луны…

— Да-да, граф что-то говорил.

— А он не говорил, что в эту ночь вся нечисть здешних окрестностей выползет из своих нор и глухих закоулков на свет божий?

— Нет, но…

— Только не бойтесь. Не забывайте, что у вас теперь кольцо самого Моргенштерна.

От изумления я широко раскрыл глаза и вдруг понял, что до сих пор все еще продолжаю крепко сжимать в кулаке т о с а м о е кольцо.

— Мы хотели взять его, когда вы спали, но не сумели разжать руку, — сказал Ян. — Значит, оно предназначено не нам. Значит, вы сами, в назначенный час, отдадите кольцо тому, кому с м о ж е т е его отдать и кто с м о ж е т его взять.