Луна над Лионеей - [73]

Дитрих машинально отвесил поклон и замер на пороге, не зная, как вести разговор, потому что в эту минуту королевский кабинет совершенно не походил на королевский кабинет, а за столом Утера сидел вообще неизвестно кто. То есть, конечно же, известно – я там сидела.

Я понимала, что выгляжу не слишком царственно, большое спасибо Оленьке и ее умелым ручкам, но посол разглядывал меня слишком уж потрясенно, как будто место за королевским столом занял говорящий попугай или болонка; как будто не со мной граф Дитрих разговаривал всего пару часов назад…

– Граф, – сказала я, изо всех сил пытаясь сделать свой голос глубоким, властным, а самое главное, разборчивым. – Как вы уже знаете, случились некоторые события.

Дитрих опять машинально кивнул, продолжая блуждать взглядом по разоренной комнате, и лишь несколько секунд спустя неуклюже поддержал беседу:

– Да, принцесса… Сожалею и… Приношу глубокие сожаления… Спешу выразить…

– Граф, – перебила я его, хотя перебивать там было особо нечего. – Послушайте меня внимательно. Сегодняшний инцидент… – Я почувствовала, что мой голос слабеет, а стало быть, провести беседу с послом на должном дипломатическом уровне мне не удастся; придется все изложить короче и проще. – Короля сегодня едва не убили. Отсюда вывод: хватит заниматься ерундой, нужно бороться с реальным врагом. А этот враг – Леонард. Поэтому я решила освободить Марата и на этом прекратить наши… – Голос снова исчез, словно провалился в щелку между половиц. Я достала пузырек с каплями, влила в себя очередную порцию, выждала, пока лекарство начнет действовать, и закончила фразу: – …споры.

– О, – отреагировал Дитрих. Мне захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, потому что я ждала немного другой, более теплой реакции. Хотя стоит ли вообще ждать чего-то теплого от вампира?

– И это все? – спросила я, уже не заботясь о Протоколе. – «О» и все? Я только что сделала шикарный подарок детям ночи, могу я услышать хотя бы «спасибо»?

– Принцесса очень великодушна, – ответил Дитрих, в то время как его красные зрачки упорно избегали встречи с моими, не красными, но весьма сердитыми. – И я передам своему народу ваши слова.

– Будьте так добры, посол, – сказала я и закашлялась.

– Увидимся на Большом Совете, – произнес на прощание Дитрих и попятился к выходу. Я сняла было телефонную трубку, чтобы отдать распоряжения насчет Марата, но поняла, что для решения такой задачи я определенно не в голосе. Тогда я написала несколько записок – начальнику изолятора, Фишеру, Смайли – и отправила эти послания с охранниками, приготовившись вскоре получить ответную реакцию.

Не хотелось бы все списывать на собственную неопытность (наивность, невинность, неискушенность – какие там еще бывают оправдания на букву «н»?), но я совсем не угадала, с какой стороны прилетит запущенный мною бумеранг. Я приготовилась отражать возмущенные нападки со стороны Фишера или Смайли, но те на удивление спокойно восприняли мое решение освободить Марата. Амбер так и вовсе посматривала на меня с опаской – как потом выяснилось, королева-мать в присутствии Амбер заметила, что «у этой девочки (то есть у меня) есть мозги». Видимо, этот непрошеный комплимент в корне противоречил всей картине мира, сложившейся в воображении Амбер, так что первое время после покушения на Утера она ходила как в воду опущенная, а затем как выдернутая из этой воды с некоторым запозданием: бледная, молчаливая и подавленная, с потеками туши вокруг глаз.

Впрочем, не будем забывать, что ее отец в это время был если и не на грани жизни и смерти, то где-то очень близко от этой фатальной черты.

Так вот, насчет бумеранга…

Через два дня после покушения на Утера собрался Большой Совет. Я сидела во главе стола, и никому из послов Великих Старых рас это не казалось забавным, потому что все они уже знали, что я освободила Марата.

Теперь я должна была сделать это Протокольным путем, то есть как бы освободить Марата на бис, в присутствии более многочисленной и, как я надеялась, более благодарной аудитории, которая расщедрится хотя бы на: «Спасибо, Настя, ты спасла нас от никому не нужного кризиса».

Итак…

– Я, принцесса Анастасия Андерсон, милую своей волей преступника по имени Марат из народа детей ночи. Кто согласен с моим решением?

Они все дружно подняли остро заточенные карандаши. Я невольно улыбнулась.

– Кто возразит моему решению?

Никто не пошевелился. Моя улыбка стала неприлично широкой.

– Тогда будем считать, что мы закрыли вопрос, и можем теперь…

Вот тут-то бумеранг и врезал мне по лбу.

– И если не считать одинокую подругу, которая одновременно еще и чокнутый мутант-террорист, то все… Нормально? – спросил Денис.

– Более-менее, – сказала Настя, подумала и добавила: – Да. Более-менее. Все было бы совсем хорошо, если бы не вампиры. Отвратительные эгоистичные создания.

– Ну не скажи. Они не все такие, они, как люди, – разные.

Настя выждала несколько секунд, готовясь услышать продолжение этой фразы, но ничего не последовало – Денис беззаботно уставился в окно, посчитав тему исчерпанной. Ничто в Настиных словах не зацепило его, не заставило насторожиться, и Насте осталось лишь поразиться тому, как быстро Денис оторвался от Лионеи, не только в смысле расстояния, но и в образе мыслей. Впрочем, именно к этому он и стремился, именно это он и обретал сейчас, с каждым днем делая разрыв с Лионеей все более бесповоротным.