Луна костяной волшебницы - [123]

Но прежде чем я успеваю одернуть его, чтобы он замолчал, Аилесса вздыхает и закрывает глаза.

– Ох, Сабина… зачем ты привела его сюда? – В ее тихом голосе нет ни грамма злости, лишь бесконечная усталость. – Прошу, уведи его отсюда.

Я хмурюсь. Она хочет, чтобы и я ушла?

– Но…

Аилесса переводит взгляд на Бастьена и падает на землю, всхлипывая от новой боли.

– Мама убила его, когда узнала, что он не мой… – Она закрывает лицо руками, отказываясь произносить «amouré».

Неужели она обвиняет меня в смерти Бастьена? Все в груди сжимается от этого предательства.

– Ты даже не представляешь, сколько мне пришлось пережить, чтобы… – я закрываю рот, пытаясь побороть всплеск эмоций. – Все это время я думала только о твоем спасении. С той самой ночи, как тебя похитили. И я не знала, что между вами все изменилось.

Она поднимает лицо и смотрит на меня покрасневшими глазами.

– Конечно же ты не знала, Сабина. Прости. В случившемся нет твоей вины.

Это не совсем так, хотя я никогда не желала причинить ей боль.

– Я знаю, что ты пыталась спасти меня, – продолжает Аилесса. – И даже… видела тебя. – Она морщит лоб. – Это больше напоминало сон. Ты подарила мне надежду, когда я больше всего в этом нуждалась.

Ее губы подрагивают от улыбки. Она едва заметна и быстро исчезает, но зато искренняя и благодарная. И от этого тяжесть в груди уменьшается.

Каз делает глубокий вдох, словно собирается что-то сказать, но я еще ближе прижимаю клинок к его шее.

Я не знаю, что мне с ним делать. Если отпущу его, то Аилессе потом придется выслеживать его.

– Я понимаю, что сейчас тебе не до этого, – осторожно начинаю я. – Но мы должны решить, что делать с Казом… Казимиром, – поправляюсь я. Мне не хочется, чтобы Аилесса подумала, что нас что-то связывает. – У меня есть твой ритуальный нож, – добавляю я.

Вена на горле Каза начинает пульсировать сильнее у костяного лезвия. Он хватается за рукоять, чтобы отодвинуть нож от горла, но я намного сильнее.

Вот только Аилесса меня не слушает. Она смотрит на ожерелье, украшающее мое плечо. Ее ожерелье. И кулон из кости золотого шакала внезапно ощущается неподъемным грузом.

– Ты завершила свой обряд посвящения? – спрашивает она.

На ее лице отражается разочарование. Неужели она завидует? Она никогда не завидовала мне.

– Ты убила своего amouré?

– Нет!

Даже мысль об этом отвратительна, хоть я и собиралась убить ее amouré. Но теперь жалею об этом.

Сестра прикусывает дрожащую губу.

– Значит, ты никогда не встречала человека, которого должна полюбить. Даже выбор богов пал не на него. – Она стирает очередной поток слез с щек. – Мне бы хотелось… – Ее голос срывается. – Хорошо, что ты не понимаешь, насколько велика моя потеря. Ты нужна мне, Сабина. Я не знаю, как смогу пережить это одна.

Глаза начинает щипать от слез, когда я вижу ее страдания.

– Ты не одна, – ласково говорю я, заламывая Казу руку за спину. – И я все понимаю. Мне пришлось собрать все свои силы, чтобы поверить, что ты не умерла, когда Одива сказала мне об этом.

Между бровями Аилессы появляются морщинки.

– Что?

Эмоции, одолевающие меня в последний месяц, вновь захлестывают. И мне приходится постараться, чтобы сдержать их, даже если Аилесса и готова утешить меня.

Она качает головой.

– Ох, Сабина… мне так жаль, что она причинила тебе такую боль.

Но она не упоминает, что мои слова, должно быть, сильно ранят и ее тоже.

– Может, моя любовь к тебе и не такая, что ты испытываешь к Бастьену, но это не означает, что она слабее, – говорю я, а затем делаю глубокий вдох, чтобы хоть немного успокоиться. – Мы сестры, Аилесса.

Ее глаза расширяются, пока она пристально смотрит на меня.

– О чем ты говоришь?

Я пожимаю плечами и пытаюсь натянуть улыбку на лицо.

– Ну, на самом деле у нас разные отцы.

С ее губ срывается тихий смешок.

– Но это невозможно, – говорит она.

Но я вижу, как она медленно осознает всю правду. Я молча проклинаю себя. С чего я решила, что эта новость утешит ее?

С моста доносится тихий стон. Стон боли.

Аилесса напрягается, не веря своим ушам. А затем ее глаза наполняются надеждой.

– Бастьен!

Она вскакивает и бежит к нему, не глядя под ноги.

И зря, потому что под ней расходятся крошечные трещины.

Глаза Бастьена распахиваются. Он поворачивает голову и смотрит на Аилессу.

Известняк ломается. Трещины расползаются все дальше. И расширяются. Сердце мое подскакивает к горлу.

– Аилесса, быстрее!

Она опускает глаза, и в этот момент пещеру сотрясает раскат грома. Но молнии не видно.

Мост начинает рушиться в пропасть, а по всей его длине проходит трещина шириной сантиметров в тридцать.

И Аилесса скользит вниз.

– Нет! – кричу я.

Выпустив из рук Казимира, я несусь к ней со всей скоростью. Бастьен тоже пытается подползти к ней, хрипло зовя по имени.

Аилессе удается зацепиться за грубую кромку моста. Я отбрасываю ритуальный нож и на бегу подхватываю мешочек с ее костями благодати. Необъяснимые силы, которые помогли Аилессе, пока она дралась с мамой, исчезли.

Сестре удается подтянуться, перекинуть через край верхнюю часть тела и упереться локтями в мост. Ее тело дрожит от усилий. Челюсти стиснуты. А взгляд прикован к Бастьену.

Треск!