Лукьяненко - [95]
И как впервые встретились в Ессентуках, об этом тоже вспомнили. Когда заведующий сказал, что сегодня ночью, мол, приезжает практикантка и нужно ее встретить. Он тут же спросил, кто пойдет на станцию. Павел почему-то согласился сразу. Поздно вечером явился на станцию, подремал на лавочке, походил по перрону, а там и поезд подошел. Было два часа ночи.
— Ну да, — перебила Полина Александровна. — Выхожу из вагона — никого на перроне нет. Ни души. Испугалась. Что делать? Ночь… Куда я пойду одна… но нет, навстречу мне какой-то молодой человек. Высокий, стройный… Ты мне сразу понравился. Вот бывает такое в жизни!.. Как сейчас помню — ты зыркнул на меня раз-другой и спрашиваешь:
«Что, практиканточка, приехала? А я тебя встречать пришел. Тут недалеко, два километра всего. Так пешком двинемся или до утра ждать будем лошадей?»
Вспомнили, какая была тогда весна. Шел апрель. Ночь чудная. Все цвело. И луна… И соловьи. Как они неспешно брели и сразу перешли на «ты», с первых слов.
Добрались. Комната оказалась уже приготовленной — все как положено. Даже чай они поставили сразу. Сахар был на столе. Вот так и познакомились. И эту его особенность «зыркнуть» глазами на женщину и тут же расположить, что многие отмечали потом, припомнила Полина Александровна, лукаво погрозив мужу.
— Не знаю, не знаю, — ответил Павел Пантелеймонович. — Но вот тогда мы вскоре и поженились. Сразу как-то все само собой получилось. И столько лет вместе…
— Не раз я подмечала, как люди на пляже, особенно женщины, любовались тобой, когда ты вел за руки детей. Это была картина!.. Дети вообще были у нас загляденье. И как это некоторые по своей воле остаются без детей? Не понимаю я этого…
Долго не кончался тот вечер, пока перебирали они в памяти прожитое…
Глава вторая
Сидел Павел Пантелеймонович в своем кабинете и никого не принимал. Было это 12 июня 1973 года. Не в его, казалось бы, правилах, но так сложились обстоятельства. В этот день должны были начаться съемки документального фильма с его участием. С утра у входа в здание института суетилась съемочная группа, подготавливались к съемкам. Вчера показывали сценарий, и он ему не пришелся по душе. Зачем тратить время по пустякам? Да и что он должен делать при этом? Вот когда ему сказали, что к обеду должен подъехать Усенко, который тоже решил принять участие в написании сценария, он немного успокоился.
Хотя сотрудников настоятельно просили не беспокоить в этот день академика по его же просьбе, к нему время от времени просовывалась в дверь то белая панамка, то черная борода, то непомерно длинный козырек. Многочисленные и малопонятные ему «жрецы» хлопотливой музы — кино.
Как и обещал, Усенко подъехал к обеду. Владимир Васильевич повел его во двор, и они вдвоем вышли на дорожку. Посреди разговора Павел Пантелеймонович, услышав стрекот кинокамеры, удивленно спросил:
— Как, уже снимают?
— Да нет. Это пробные съемки. Пока идет подготовка. Сам фильм завтра будут делать, — поспешил успокоить его Владимир Васильевич.
Когда приблизились к делянкам, оператор подошел к Владимиру Васильевичу и, отозвав того чуть в сторонку, попросил:
— Так при всем нашем желании ничего у нас не получится. Ну что это он — уткнулся в землю, хмурится, и ни слова, ни полслова. Нам надо показать зрителю академика Лукьяненко живого, в действии, а он идет, и никаких эмоций. Растормошите его. Кто-кто, а вы знаете его получше нашего…
На краю делянок Усенко, подняв с земли пшеничный листик, показывал на нем какую-то букашку Павлу Пантелеймоновичу. И заснял так их оператор — говорят они о чем-то своем, одним им известном у кромки хлебного поля…
Были потом съемки и в его кабинете, где рассказал ученый о сортах, выведенных под его руководством в последнее время. Говорил об особенностях их, об отличии от исходных родительских форм, о путях улучшения новых сортов. На завтра, на 13 июня, назначали съемки, но они не смогли состояться. Их просто не было…
И остались те немногие теперь кадры, что с благодарностью просматривают сегодня все, кто приходит и приезжает в институт, носящий уже его имя, за опытом, приезжают и приходят, чтобы поклониться памяти человека, посвятившего всю свою жизнь без остатка самому благородному делу на свете — борьбе за то, чтоб был на столе у нас каждый день и во всякую погоду кусок хлеба. Сделал это Павел Пантелеймонович с большой гарантией. И на многие годы вперед…
Так и звезды на небе — говорят же, что иные давным-давно погасли и исчезли, но все еще доходит до нас прежний их свет. С Лукьяненко сталось то же — не однодневные идеи или бесчисленные прожекты — материализация идей науки в кратчайшие сроки — вот что прежде всего ставим ему в заслугу мы, его современники и потомки…
И среди прочих бумаг остался на рабочем столе лежать листок — кому-то потребовалась его автобиография. Павел Пантелеймонович ее написал. Вся жизнь, долгая, сложная, расположилась на одном листке. Но не страницы — целых томов не хватит, чтобы вместить ее итог.
Размышляя о сегодняшнем и завтрашнем состоянии селекции, Павел Пантелеймонович не забывал и о прошлом. Конечно, несведущему может показаться странным, зачем это буквально с первых шагов своего поприща ухватился он за сорта зарубежной селекции. Отнюдь не экзотики ради это делалось. Не оказалось просто к тому времени среди местных сортов ни одного способного противостоять ржавчине. А опа с каждым годом отнимала все большую часть урожая.
Имя Константина Сергеевича Станиславского (1863–1938), реформатора мирового театра и создателя знаменитой актерской системы, ярко сияет на театральном небосклоне уже больше века. Ему, выходцу из богатого купеческого рода, удалось воплотить в жизнь свою мечту о новом театре вопреки непониманию родственников, сложностям в отношениях с коллегами, превратностям российской истории XX века. Созданный им МХАТ стал главным театром страны, а самого Станиславского еще при жизни объявили безусловным авторитетом, превратив его живую, постоянно развивающуюся систему в набор застывших догм.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.