Лукреция с Воробьевых гор - [94]
Раньше я проклинала Карася за то, что он приучил меня пить. А виноват ли он? С волками жить… Толик, его друзья пили немного, но их жены не брезговали алкоголем. Так они, жены, спасались от тоски и безделья.
Почему-то вспомнилась Зоя, моя давняя приятельница. Она окончила иняз, знала два или три языка. В последний раз, увидев ее год назад, я была поражена: Зоино лицо напоминало череп, обтянутый кожей, глаза безумные, воспаленные, речи бессвязные. Но при этом одета в вечерний туалет от Веры Монт, безукоризненно причесана.
Не из одного только женского любопытства мне хотелось знать, что будет с Зоей через пять — десять лет. Но сравнивать себя с Зоей бессмысленно. У нее деньги, муж, ребенок. Я же вполне могла стать похожей на тех несчастных, которые собирают пустые бутылки возле гастрономов, мечтая накопить к вечеру рубль на бутылку «Краснодара».
Я никогда не испытывала брезгливости к этим несчастным женщинам. Впрочем, только с большой натяжкой можно было назвать их женщинами и даже поверить, что они когда-то принадлежали к прекрасному полу. Недели две назад сестрица пугала меня такой судьбой, но я беспечно отмахнулась от ее карканья.
А теперь вдруг сказала себе твердо — с завтрашнего дня завязываю. В память о папе. На поминках выпью только одну рюмку — и довольно. Каждый день прогулки и обязательно какое-нибудь занятие. Хотя бы Люське помогать, печатать документы для ее фирмы, составлять грамотные договоры. Сестра уже предлагала мне теплое местечко.
Но все мои благие намерения улетучились, едва я заметила вдалеке палатку. Еще не совсем стемнело, медленно сгущались синие сумерки, а заветная палатка уже зазывно и ярко светилась у дороги.
Я заметно повеселела и нащупала в кармане несколько хрустящих бумажек. К моему удивлению, Карась продолжал аккуратно, раз в месяц, присылать мне деньги. Вежливая почтальонка доставляла мне их прямо на дом. Володька сердился:
— Позвоню ему и попрошу отсылать милостыню в монастырь или детский дом. Обойдемся без его денег. Еще неизвестно, как он их зарабатывает.
А я пожимала плечами. Карасю очень хочется соответствовать мировым стандартам. Он мне не раз говорил, что в цивилизованных странах муж после развода платит жене алименты. К тому же Толян уверен, что виноват передо мной. Ему давно нужно было бежать от меня, и как можно дальше, куда-нибудь на Канары.
Я уже осторожно перешла дорогу, заветная палатка была метрах в трехстах. Но тут мое внимание привлекла странная группка на обочине. Двое мальчишек, один лет двенадцати, другой — чуть помоложе, и старушка осторожно подтащили что-то к пустому газону, уже припорошенному снегом, а затем опустили на землю.
Старушка была препотешная. В какой-то задорной шляпке, бывшей последним криком моды в годы Первой мировой. Какие-то остатки экстравагантности еще сохранились в ее облике — лаковый ридикюль, болтавшийся на сгибе локтя, карминные губы и брови в ниточку. Обычный для интеллигентной старушки гардероб — древняя котиковая шубка с проплешинами, из-под шубки на полметра виднеется байковый халат, спущенные чулки и короткие ботики с шерстяными носками.
Еще лет десять назад много встречалось в Москве таких старушек, а теперь они раритеты. Сначала я с любопытством разглядывала ее и только потом обратила внимание на ношу. На каком-то старом клетчатом пальто лежало живое существо. Некоторые прохожие проходили, склонялись, охали и спешили дальше.
Я тоже шагнула на газон, взглянула и в ужасе отпрянула. На грязном окровавленном пальто лежала собачонка, примерно той же породы, что и чеховская Каштанка. Маленькая, рыжая, с пушистым хвостом и острыми ушками. При свете уличного фонаря ярко блеснули ее глаза. В них застыла боль и смертная тоска.
— Что с ней? — спросила я.
— Полчаса назад прямо на моих глазах попала под колеса, — обстоятельно рассказывала старушка. — Такая огромная черная машина с зеркальными стеклами…
— Да они живых людей давят, им все нипочем. Что им какая-то собачонка! — крикнула на ходу сердитая тетка и побежала прочь.
— Котеночек, принеси что-нибудь, надо ее прикрыть, а то замерзнет. — Старушка кивнула на соседнюю помойку.
Там высилась целая груда тряпья. Мальчик притащил детскую куртку и заботливо накрыл собачонку. Несчастная вся скорчилась то ли от боли, то ли от холода.
— Гуманитарная помощь, — объяснила мне старушка. — Присылают наши благодетели всякое тряпье, даже нищие не берут, а нам пригодилось.
Подошел старичок, бережно прижимая к груди батон. Посочувствовал:
— Ида Генриховна, что с ней?
— Задние лапки ей раздавило, Георгий Павлович. Надо бы к ветеринару.
— Ни ветеринар, ни профессор ей не поможет, раз машина переехала. Усыпить ее надо, — брезгливо бросил на ходу какой-то амбал в длинном, до пят, кашемировом пальто и с несмываемой печатью превосходства на физиономии.
У меня словно ноги приросли к газону. Я и не порывалась уйти. Стояла и смотрела на собачонку, живую аллегорию своей жизни. Разве это не я — рыжая, раздавленная, больная, почти махнувшая на себя рукой. Разве я не сижу в глубокой яме отчаяния, откуда не так-то просто выбраться. И эта собака тоже обречена. Едва ли можно ее вылечить.
Стюардессе Галке Тихомировой, с ее умом, ослепительной красотой и волей к жизни, — даже небо по колено! Но если все так хорошо у этой «красавицы с электрическим взглядом», почему ее так задел сочувственный взгляд и слова подруги, что сердце Галино — еще спит?..
Николай Витольдович Михальский сделал все возможное, чтобы его дети никогда не узнали о трагедии, много лет назад разыгравшейся в стенах их дома, — Стася и Стефан росли словно под стеклянным колпаком. Когда пришла пора, Стася полюбила и вышла замуж. Но супружеская жизнь дала трещину в тот день, когда ее брат привел в дом свою избранницу, танцовщицу Зару. Похоже, муж Стаси и невеста Стефана загадочным образом связаны между собой, но стараются это скрыть. Атмосфера постепенно накаляется. А тут еще и семейная тайна выплывает наружу…
Романтичная красавица Наташа, талантливая актриса, всегда готова потерять голову из-за любви. Зато журналистка Катя — реалист и прагматик; кажется, она озабочена только своей карьерой. Но подруг, кроме детства в провинциальном городке, объединяет желание не упустить свое счастье в суете столичной жизни…
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Люся Кузьмина, женщина вполне строгих целомудренных правил, выходила замуж пять раз! Единственное объяснение этих удивительных брачных приключений — ошибки небесной канцелярии. Там, видимо, что-то перепутали и вывалили на Люсю целый ушат невероятных знакомств, одно другого романтичнее.
Судьба трех совершенно разных женщин, которых роднит лишь избыточный вес, коренным образом меняется после знакомства друг с другом. Странная троица обосновалась в загородном доме и занимается воспитанием одного вундеркинда, дрессировкой своры собак и борьбой с множеством зловредных калорий. Оказывается, жизнь после тридцати таит еще немало сюрпризов и соблазнов для толстушек, давно махнувших на себя рукой…
Людей всегда интересует, что творится за стеной, но многие ли помогут своим соседям в трудную минуту? Зина осталась одна с двумя крошечными детьми — муж, офицер-подводник, как всегда далеко, друзья заняты собственными проблемами. Неожиданно оказывается, что у нее нет никого ближе соседа Павла. Для Зины этот преуспевающий бизнесмен как человек с другой планеты. Но почему же она все чаще думает о Павле, сравнивая его с мужем?
Развод дался Маше легко. Оглядываясь назад, она теперь ясно понимала, что страх одиночества сделал ее заложницей капризных и эгоистичных людей — мужа и свекрови. Молодая женщина уехала в дом отдыха, подальше от бывшего мужа. Однако и там ее настигло прошлое... Когда-то Машка без. памяти влюбилась в соседского парня, но шестилетняя разница в возрасте казалась пропастью двенадцатилетней девочке. Она никогда не думала, что снова встретит Дмитрия и опять между ними будет препятствие, причем на этот раз посерьезнее, чем возраст.