Лукреция с Воробьевых гор - [34]
— Папуля, сегодня только две лекции. Ну зачем мне тащиться на факультет, терять время, если я могу все это, даже больше, прочесть дома?
И я кивала на стопку книг на полке, а отец вздыхал. Но даже в те времена я читала много. Чтение давно стало главной потребностью для меня, и даже Игорь, пожелай он того, не смог бы отучить меня от книг.
Мои книжки и тетрадки сиротливо теснились на полке, на журнальном столике и на кресле. На письменном столе были разложены рукописи и тетради Игоря. Он не раз великодушно предлагал мне заниматься за столом, но для меня это было священное место. И покушаться на него я не посмела.
Поэтому обычно занималась уютно свернувшись калачиком в кресле, или лежа на диване, или на кухне, где помешивала или стерегла очередное кушанье. В конце концов я так наловчилась, что могла заниматься или читать где угодно. Даже в метро. Ведь раньше я проходила до факультета не более трехсот метров, а теперь дорога отнимала больше часа.
На занятия все-таки ездила, особенно на практические. Но что толку? Садилась у окна, глядела на уютный сквер возле цирка. Мысли тут же уносились прочь, в Измайлово или в ближнюю кулинарию, где мне предстояло запастись съестным. Игорь любил бефстроганов или хорошее жаркое.
По этому поводу я часто шутила:
— Люди, которые занимаются такими тонкими материями и живут исключительно духовной жизнью, должны питаться только медом и акридами.
— Врагу не пожелаю такой рацион, — отвечал Иноземцев, уплетая тушеную картошку с бараниной.
Он мог в один присест съесть целую кастрюлю, которую я планировала растянуть на два-три дня. К чести Игоря надо заметить, что он никогда не жаловался на неустроенный быт своей семьи. Три года назад умерла бабушка. С тех пор они не знали обедов и ужинов. Полина Сергеевна не любила и не умела готовить. По договоренности каждый из Иноземцевых питался по месту работы и службы.
Я не могла скрыть удивления. А Игорю это казалось привычным и нормальным явлением.
— Ведь матери некогда готовить, у нее такая нагрузка.
— А у нас дома всегда был обед в холодильнике, — похвасталась я.
— Ну еще бы, Игумновы ведь идеальная семья. А мы, Иноземцевы, безбытные, недружные, бестолковые.
Сколько яду всегда было в его замечаниях о папе и нашем счастливом мещанском семействе. Налаженный быт Игорь вовсе не считал залогом благополучной семьи.
— Мы, Иноземцевы, не потому стали чужими и разбежались по разным углам, что не собирались ежедневно за одним столом, не варили борщи и не пекли пироги. — Когда он говорил о своей семье, в голосе неизменно звучали горькие ноты.
По его мнению, беды начались, когда умерла бабушка, отец завел подружку, а мать с головой ушла в общественные дела и при этом вообразила, что имеет право управлять жизнью единственного сына, как рулевой на вахте.
Мы не раз спорили о том, какой же должна быть хорошая семья.
— Ты считаешь, что не любовь, не благополучие, не налаженный быт — гарантии такой семьи. Но что же? — вопрошала я.
— Откуда я знаю. Это темный лес, — пожимал плечами Игорь. — Браки совершаются на небесах. Хорошие семьи устраиваются там же. Посмотри на Сережкино семейство. Словно в одном улье живут, все за одного, один за всех. А мои мать и тетка, родные сестры, ненавидят друг друга. Мать была больше привязана к свекрови, чем к родной матери. В детстве я над этим едва голову не сломал, размышляя. Скорее всего, это какая-то порча человеческой природы, причина которой в загрязнении окружающей среды, в нашей нервной и убогой жизни…
О себе мы не говорили. Наверное, потому, что догадывались — семьи у нас пока нет. Мы только вступали на это трудное поприще. Через два-три года станет ясно — слепилась ли наша семейная жизнь или мы остались двумя чужими людьми, в порыве любовного увлечения поселившимися под одной крышей.
Первый год нашего супружества был очень счастливым и очень долгим. Многие дни из него я помню так ярко, словно прожила их только вчера. Многие наши споры и разговоры я записывала в дневнике. Но и без дневника часто воспроизвожу их в памяти почти слово в слово.
Мы с Игорем, как и прежде, много разговаривали. Потом, на второй год, словно выговорившись до конца, замолчали. Случалось, целые вечера проводили в полной тишине, каждый погруженный в свои дела, в свои книги и рукописи. Меня это нисколько не беспокоило: гармония между нами не только не исчезла, а достигла полного апогея. Такое молчание — свидетельство настоящей близости.
Лена Мезенцева позднее жаловалась мне, что не пережила настоящего счастья и не знает, что это такое. Я в ответ пеняла, что виной тому ее характер: слишком беспокойно и настойчиво она этого счастья дожидалась, словно судьба обязана была ей его предоставить.
Наверное, есть люди, которые просто не умеют быть счастливыми. Это Лена Мезенцева, у которой от рождения было все необходимое для благополучия, но почему-то счастье сорвалось с крючка. Другим оно и не суждено, они тихо, мирно изживают отведенный им срок без ярких событий, сокрушительных увлечений и потрясений.
Мне выпал кусочек безоблачного счастья. Особенного, какое бывает только в ранней молодости. Это касимовское лето тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года.
Стюардессе Галке Тихомировой, с ее умом, ослепительной красотой и волей к жизни, — даже небо по колено! Но если все так хорошо у этой «красавицы с электрическим взглядом», почему ее так задел сочувственный взгляд и слова подруги, что сердце Галино — еще спит?..
Николай Витольдович Михальский сделал все возможное, чтобы его дети никогда не узнали о трагедии, много лет назад разыгравшейся в стенах их дома, — Стася и Стефан росли словно под стеклянным колпаком. Когда пришла пора, Стася полюбила и вышла замуж. Но супружеская жизнь дала трещину в тот день, когда ее брат привел в дом свою избранницу, танцовщицу Зару. Похоже, муж Стаси и невеста Стефана загадочным образом связаны между собой, но стараются это скрыть. Атмосфера постепенно накаляется. А тут еще и семейная тайна выплывает наружу…
Романтичная красавица Наташа, талантливая актриса, всегда готова потерять голову из-за любви. Зато журналистка Катя — реалист и прагматик; кажется, она озабочена только своей карьерой. Но подруг, кроме детства в провинциальном городке, объединяет желание не упустить свое счастье в суете столичной жизни…
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Люся Кузьмина, женщина вполне строгих целомудренных правил, выходила замуж пять раз! Единственное объяснение этих удивительных брачных приключений — ошибки небесной канцелярии. Там, видимо, что-то перепутали и вывалили на Люсю целый ушат невероятных знакомств, одно другого романтичнее.
Судьба трех совершенно разных женщин, которых роднит лишь избыточный вес, коренным образом меняется после знакомства друг с другом. Странная троица обосновалась в загородном доме и занимается воспитанием одного вундеркинда, дрессировкой своры собак и борьбой с множеством зловредных калорий. Оказывается, жизнь после тридцати таит еще немало сюрпризов и соблазнов для толстушек, давно махнувших на себя рукой…
Людей всегда интересует, что творится за стеной, но многие ли помогут своим соседям в трудную минуту? Зина осталась одна с двумя крошечными детьми — муж, офицер-подводник, как всегда далеко, друзья заняты собственными проблемами. Неожиданно оказывается, что у нее нет никого ближе соседа Павла. Для Зины этот преуспевающий бизнесмен как человек с другой планеты. Но почему же она все чаще думает о Павле, сравнивая его с мужем?
Развод дался Маше легко. Оглядываясь назад, она теперь ясно понимала, что страх одиночества сделал ее заложницей капризных и эгоистичных людей — мужа и свекрови. Молодая женщина уехала в дом отдыха, подальше от бывшего мужа. Однако и там ее настигло прошлое... Когда-то Машка без. памяти влюбилась в соседского парня, но шестилетняя разница в возрасте казалась пропастью двенадцатилетней девочке. Она никогда не думала, что снова встретит Дмитрия и опять между ними будет препятствие, причем на этот раз посерьезнее, чем возраст.