Лукоморские царства - [23]

— А как это чаша от белки? — задал вопрос Степан.

— Ну, как же! Белка песенки поет и орешки всё грызет, а орешки не простые, всё скорлупки золотые, ядра чистый изумруд… — важно продекламировал Кот. — Ты же вроде уже читал Пушкина!

— Ну, это читал и что? — Степан пожал плечами.

— А тебе не интересно было, а откуда белка орехи-то золотые берет? Грызет и грызет, и уже монету царь Гвидон льет с того золота, а где же такие орешки растут? — Кот пошевелил усами.

— А правда… Там вроде же ничего про орехи не было, то есть не было про то, откуда они. — Степан вспоминал прилежно и старательно. — Нет! Точно не было ничего такого!

— Ну, конечно не было! Орехи самые обычные. Просто лесные орехи. А белка эта с даром с золотого касания, и когда-то как раз получила его из второй половинки чаши. Но, заметь, сама и охотно! Так что когда она берет орех, он становится золотой. Только орехи и только лесные. Такой уговор! А кормят её грецкими орехами, печеньем всяким, земляными орехами, сиречь арахисом!

— А что такое сиречь? — осторожно уточнил Степан.

— То есть. Сиречь, это означает то есть. — Пояснил Баюн. — Так вот, в эту половинку чаши, в пустую, можно вернуть Катино золото с рук, её дар золотого касания. Можно было бы! Но, кто бы знал, где этот мелкий гад спрятал сокровищницу! Сам-то нипочем не скажет, даже если ему все перья выдернуть!

Катерина сидела в подушках в своем углу и едва сдерживалась, чтобы не заорать от восторга! Она-то отлично знала, где находится сокровищница мужичка с ноготок! Она уже собралась было в горницу, и тут ей пришла в голову мысль о том, что одну её не отпустят, а лететь туда в компании Кота, Волка, Сивки и Жаруси, и ежесекундно переживать о том, что она случайно кого-то из них коснется, это такое испытание, что лучше месяц салат есть в лебединых перьях и с длинной шей! Да, можно туда прилететь и в виде лебедя, но искать-то чашу в перьях она не сможет! А в своем собственном виде с золотым касанием на руках, она к друзьям и близко не подойдёт!

— Надо добираться туда самой! Положим, я туда долечу, с трудом. А как быть с едой? Золотая скатерть самобранка это красиво, наверное, но не функционально. Да и стремно очень одной…

Катерина глубоко задумавшись не услышала легчайших кошачьих шагов. И вздрогнула, когда прямо перед своим носом обнаружила весьма заинтересованного Баюна.

— И куда это ты одна собралась? — промурлыкал Кот, усаживаясь прямо перед Катей, и аккуратно обернув лапки длиннющим хвостом.

— Фу, как ты меня напугал! — Катерина ругала себя, что так глупо попалась.

— Ты не фырчи в уме, эфир засоряешь, а объясни мне, что тебе такое в голову пришло, самой куда-то лететь?

— Я в своей голове могу думать любые мысли, какие мне захочется! — с достоинством отозвалась Катя. — А ты не подслушивай!

Кот отлично понимал все языки на свете, включая лебединый, поэтому с Катериной разговаривал свободно, как и Жаруся.

— Я вот сейчас Волка позову и скажу ему, что ты в какое-то стремное место лететь собралась и причем, одна! — важно заявил Баюн.

— А нет его! Со Степаном ушли в роще тренироваться, — информировала Жаруся, впорхнувшая в комнату. — И шантажировать не хорошо! Тем более нашу девочку!

— Тогда хоть ты её объясни, что никуда ей лететь нельзя! А то удумала опять что-то такое! Что точно, я, правда, не понял, но какое-то опасное! — Баюн встал, дернул спиной, показывая степень своего отвращения к подобному безумству, и важно удалился.

— Катюш, ты как? Сильно устала? — Жаруся, как видно, единственная понимала, что Кате ужасно неудобно, и тяжело постоянно быть птицей.

— Очень! Не могу просто! Мне или уходить отсюда надо, или я уже не знаю, что сделаю! — Катя покрутила головой, досадуя на длиннющую шею. Шея крутилась тоже, и совсем не так как хотелось. — Лапы эти ещё! Шлепают! И вообще, всё не так! — пожаловалась она Птице. — А они ничего не понимают, хоть тресни. Им кажется, что месяц так прожить, легко очень! Нет, я понимаю, что мне повезло! Месяц, это как бы терпимо, наверно, но так трудно!

— Конечно, не понимают! Они же все мужчины. Это у них считается мелочью. Хотя, обороти того же Баюна лебедем, визгу будет на всё Лукоморье! А уж дай ему салатик вместо рыбы и сметанки! Ой, нет, это, пожалуй, слишком жестоко, даже представлять такое! Полетаем, что бы развеяться? — Жаруся хитро подмигнула Кате и кивнула на неплотно закрытую дверь, из-за которой донеслось сдавленное возмущенное фырканье. Баюн для пользы дела не гнушался и подслушивать. Жаруся махнула крылом в сторону окна, отчего оно распахнулось настежь, подхватила Катерину, и легко выпорхнула из комнаты. Катя дождалась, пока они не взлетели повыше, туда, где не страшно было задеть крыльями за ветки Дуба, и раскрыла свои крылья.

— Спасибо тебе, Жарусенька! А то я там совсем что-то скисла.

— Не за что, милая! — Жаруся Катю не расспрашивала. Считала, что если хочет та сохранять свои мысли в секрете, это её право! Хотя, конечно, от любопытства почти извелась!

— Жаруся, а ты не могла бы мне помочь? — полеты всегда на Катерину хорошо действовали, и сейчас она успокоилась, подышала воздухом, и жизнь уже не казалась такой беспросветно унылой.