Лукоморские царства - [13]

Волк тоже принюхался, но после морока, наводимого Баюном, обоняние восстанавливалось не сразу, надо было, чтобы хотя бы час прошел. — Тьфу, кошачьи фокусы, — фыркнул Волк и столкнулся в дверях со Степаном, нагруженным Катиным портфелем и сумкой со сменкой.

— Во, Катя забыла! А я принес!

— Медаль тебе дать или орден? — осведомился Бурый. — Нет, не давать? Принес, так и спасибо, и вали домой.

— А Катька где? — Степан решил, что его и силой не вытолкают, пока он не узнает, что там в Лукоморье было, и все подробности того, как Катька справилась с Черномором. И через секунду висел в зубах у огромного Волка.

— Тебе что сказано? Домой, домой. Катя в ванной. Выйдет, отдохнуть ей надо, а потом покушать, — тут Баюн облизнулся. — А может и поспит, покушавши. Давай, давай, правила приличия никто не отменял.

— Ну, хоть вечером можно? — заныл Степан. Что-то ему не верилось, что дело в отдыхе.

— Че-то мутит Баюн. Опять про покушать, это его коронный котиковый прием! Типа, ах я какой мягонький, простенький, кругленький. А сам! Нет, чего-то серьезное случилось, только вот как они это узнали? Уже Катька что-то успела рассказать? — думал он, торопливо шагая по ступенькам вниз, после волчьего напутственного пинка.

Когда вымытая до скрипа, выполоскавшая из волос весь мусор, и запустившая стиралку с испорченным школьным платьем, Катерина вышла из ванной, она тут же споткнулась о Волка, который поймал её, не дав пропахать носом пол, и пока ловил, успел обнюхать.

— Да, запах есть, его так просто не смоешь! — констатировал он про себя. — Очень-очень странно.

Он так внимательно Катерину разглядывал, что она удивилась.

— У меня что, рога выросли, или уши как у осла? Волк ты чего?

— Нет, что ты, ничего такого, — смутился Волк. — Пойдем на кухню, там Баюн уже обед сервировал.

Катерина, зашла в комнату, чтобы сменить махровый халат на футболку и шорты, и накинув на плечи полотенце, распустила волосы, чтобы чуть подсохли.

Когда шла мимо Волка, он опять принюхался.

— Так, что ты вынюхиваешь? Что случилось-то?

— А что случилось? Ничего! — ненатурально удивился Волк. И смылся подальше от Катерины. В кухню к Коту.

— Ты прав! Дурманом пахнет! Не понимаю ничего! Если был дурман, то как же она тогда…

— Тихо ты! Идет! А Катюша, давай ты скорее пообедаешь! — с лучезарным видом махал лапами Кот, указывая на стол, покрытый самобранкой.

— Не только пообедаю, но и поужинаю, и позавтракаю, и опять пообедаю. — Катерина быстро уселась и начала есть. И остановилась, увидев внимательные взгляды своих друзей.

— Вы мне можете объяснить, что произошло-то?

— Катюш, мы просто перенервничали, пока тебя не было, когда поешь, ты нам расскажешь, что там случилось? — успокаивающе заюлил Кот.

— Я тоже перенервничала, и сейчас тоже нервничаю, вы какие-то не такие оба! — Катерина быстро закончила еду, поблагодарила скатерть, и повернулась к Коту.

— Рассказывать?

— Ещё бы! — Кот закивал круглой головой.

Пока Катерина говорила, Волк слушал, прикрыв глаза, ровно до того, как были упомянуты жаровни. Он насторожился. А Катин рассказ вдруг перестал быть подробным и четким.

— Я стала плохо себя чувствовать, и поняла, что это из-за дыма. Залила его, и сбежала.

— Кать, а почему рукав левый опален? И запах этот… — не выдержал, наконец, Волк.

— Да о каком запахе ты говоришь? Что вы принюхиваетесь ко мне всё время?

— Есть в Лукоморье одно очень опасное растение, называется горный дурман. Горный, потому что растет только в горах, высоко, а дурман, потому что от него человек может полностью измениться, — начал рассказывать Баюн.

— И стать просто вздорной безвольной куклой? — перебила его Катерина, опустив голову.

— А ты откуда об этом знаешь? — напрягся Волк.

— Ладно, мне жутко стыдно вспоминать, а уж тем более рассказывать об этом… Но, вы же не успокоитесь, короче, дело было не совсем так, как я рассказала. — Катерина не стала излагать все те гадости, которые крутились в её голове, но пояснила, что начала ужасно меняться, и так, что сама испугалась. — А потом у меня голова так болела и кружилась, что я чуть не упала лицом в жаровню, и пытаясь удержаться, обожгла левую ладонь, схватилась ею за край этой штуки. Это, наверное, меня и привело в чувство. Потом я залила жаровни, только в воде тоже отрава была. Я сначала пером проверила и увидела мерзость эту, а потом услышала, как Черномор рассказывал Наине, что я выпью воду с обморочной травой и стану управляемой куклой.

Кот не отводя глаза от Катерины, нащупал на столе её чашку и полакал оттуда, а потом переглянулся с Волком и они оба начали хохотать, Волк даже всхлипывал от смеха! Катерина опешила и даже обиделась как-то. Она-то серьезные вещи рассказывает, а эти хохочут!

— А теперь-то с вами обоими что?

— Ой, ну до чего же ему не свезло-то гаду! — развлекался Баюн, крутя головой. — Это же надо!

— Кать, не сердись, это мы от облечения! — выговорил, наконец, ослабевший от смеха Волк.

— Единственное средство, которое служит противоядием от горного дурмана, как раз и есть обморочная трава. Если её пары смешиваются с парами дурмана. Но если её выпить, тогда уже ничем не снять действие дурмана. И как Черномор ухитрился это не предусмотреть, непонятно! Кстати, тот, кто один раз уже испытал действие дурмана, второй раз его просто не почувствует. Организм становится нечувствительным к этому яду. Так раньше некоторые воины делали. Заранее. Правда, это очень опасно, поэтому и делали редко. Так что Черномор ещё и подарок тебе сделал, невольно, конечно! И тебя теперь этим не возьмешь, — объяснил Баюн, который перебрался на подоконник и свисал оттуда, поддразнивая Катиных собак, по причине исключительно хорошего настроения.