Лука, или Темное бессмертие - [75]

– Чего вы хотите?

Несмотря на шведский акцент – странный призвук из смеси бельгийских, квебекских и парижских созвучий, – он изъяснялся на безукоризненном французском. Одри достала из сумочки фотографии и показала ему, начав с крупного плана чипа.

– Мы ведем уголовное расследование. Этот чип RFID найден в трупе, который мы еще не сумели идентифицировать. Он был помещен под кожу в то же самое место, что и ваш собственный.

Она испытующе посмотрела на него. Смутившись, он снова положил руки перед собой.

– Мой первый вопрос очень прост, – продолжила Одри. – Исходит ли этот чип от вас?

Съоблад нервно повертел в руках снимок:

– Что вы хотите, чтобы я сказал? Чип и есть чип. Они все похожи.

– Они все похожи? Потому что, по-вашему, такие штуки встречаются на каждом углу? Это чип, вживленный под кожу вне рамок больничного хирургического вмешательства, чип, который вы носите точно в том же месте, что и наша жертва. Вам придется объяснить мне эту историю с «Implant party»… Для чего она устраивается, кто вживляет себе эти чипы и для чего. И чем вы на самом деле занимаетесь в своей ассоциации.

Съоблад мгновение сидел неподвижно, потом встал. Он приложил тыльную сторону ладони к ксероксу, который пискнул и начал готовиться к работе. Потом взял свой мобильник, который разблокировался, едва он поднес к нему руку:

– Я мог бы проделать то же самое с кофемашиной, вон там, позади вас. Вот для чего служит мой чип: оказывать услуги. Это будущее мобильного телефона. Я прекрасно расслышал и ваши вопросы, и ваш тон, и у меня впечатление, что вы пришли сюда, заранее имея предубеждения. Вы считаете нас сборищем прожектеров из научно-фантастических фильмов…

Он снова устроился у себя за столом и указал на таблички различных предприятий, спортивных клубов, рекламы общественного транспорта.

– Но речь не о научной фантастике. В Японии или в Швеции тысячи людей уже много лет живут с подкожными имплантатами. Благодаря этому они открывают двери, включают двигатели своих машин, садятся в поезда, облегчают себе жизнь с помощью технологии. В Стокгольме сотрудники некоторых предприятий тоже используют чипы RFID. Больше никаких забытых бейджей, никакого специального контроля, никаких лишних движений. Что тут плохого?

Лишение свободы… Слежка… Еще более сильная привязка к мобильному телефону, поскольку без него никак. И не стоит забывать о присутствии постороннего тела под кожей и обо всех волнах, которые эти приборы должны излучать. Одри не хотелось вступать в подобную дискуссию, так что она не мешала ему продолжать.

– В своей ассоциации мы хотим лишить технологию ее сакрального ореола и показать даже самым упертым, этим чертовым биоконсерваторам, что индивидуум, обогащенный современными технологиями, вовсе не монстр. Вот я что, монстр? Нет. Человек, пользующийся достижениями науки, не имеет ничего общего с Франкенштейном.

Он указал на постер фильма Спилберга «Капитан Крюк».

– Деревянная нога, очки, потом контактные линзы, протез тазобедренного сустава – разве все это не есть уже форма улучшения человека? Улучшение существует с незапамятных времен. А вакцинация, эстетическая хирургия, виагра? Почему общественное мнение допускает, что можно жить с искусственным сердцем, органом, в который вложено столько духовной символики, но отказывается допустить, что можно носить безобидные чипы?

Речь была убедительной, накатанной, и Съоблад изъяснялся с непринужденностью хорошего оратора. Он протянул ей другие документы, и Одри бросила на них взгляд.

– Мы ездим по городам, организуем конференции и акции совместно с разработчиками высоких технологий. Мы также занимаемся фестивалем «Будущее-на-Сене», где путем художественных перформансов или спектаклей даем зрителям возможность методом погружения поучаствовать в уникальных экспериментах, которые привлекают их интерес к миру будущего.

– Под «привлечением интереса» вы имеете в виду распространение идей трансгуманистов?

Он хлопнул ладонью по столу, выражая свое раздражение:

– Ну вот, приехали… Если вы хотите сказать: предлагать использовать технологии, чтобы улучшить качество жизни всех и каждого, чтобы уничтожить страдание, болезнь, инвалидность или помочь стареть лучше и дольше, то да, мы распространяем именно это. Вы видите какое-нибудь зло в том, что благодаря науке и роботехнике полный паралитик сможет снова ходить? Что благодаря ретинальному имплантату к слепому вернется зрение? Что пустяковое генетическое вмешательство в момент зачатия позволит будущему ребенку родиться без миопатии Дюшена?[75] Знаете ли вы, что в Израиле генетическая болезнь Тея – Сакса, смертельная для детей, поражала одного из тридцати евреев-ашкенази, а после внедрения быстрой и бесплатной генетической диагностики число младенцев, рожденных с этой патологией, значительно уменьшилось, и сейчас эта беда рода человеческого практически исчезает. И именно этому желают помешать биоконсерваторы? Но скажите мне, в чем тут зло?

Он валил все в одну кучу, и Одри не понравились его речи. Эти слова, без сомнения, были привлекательной упаковкой для куда более радикальных идей. Она много раз встречала определения «евгеника», «роботизация разума», «секта» применительно к движению трансгуманистов. Начинали с модификации гена, чтобы избежать миопатии Дюшена, а заодно решали выбрать пол ребенка. И цвет глаз. Где предел?