Лука, или Темное бессмертие - [128]

– Ну да, что-то в этом роде. Около четырехсот чипов перешли таким способом из рук в руки и теперь гуляют по свету. Время от времени Доллз запускает в оборот еще несколько штук, чтобы обеспечить порядка двухсот посещений подземелья за вечер…

– А значит, определить личности всех носителей будет сложно.

– Н-да, завязнем надолго. С точки зрения Доллза, его придумка представляет собой своеобразную форму искусства. Хрень вроде «Щупальца контркультуры, расползающиеся по подземельям города». Разумеется, насчет отрезанных фаланг никто не в курсе. Никогда такого видеть не видели, слыхом не слыхивали.

Пока Николя выруливал, направляясь в обратный путь, Одри пыталась разобраться.

– Итак, подводя итог, Арно Демоншо, Эмилия Робен, фальшивая Анна Шуграни посещали всякие экстремальные тусовки и однажды стали обладателями чипов, дающих им возможность спускаться вниз.

– Да. И Фабрис Шевалье умудрился проникнуть в их круг. Продолжение нам известно. Все эти люди сначала приходят в подземелье, а позже оказываются в клане отрезанных фаланг…

Перед глазами Одри снова возникли вспышки, когти орла, прикасающиеся к плоти, удары сердца у нее в висках. И маска Гая Фокса, парящая в воздухе.

– Один из них наблюдал из глубины зала. Стоял недалеко от двери. Гости фестиваля поднимались на сцену, чтобы их там резали, бичевали, вгоняли всякую фигню в тело. Может, именно таким образом они и набирают будущих членов клана, самых экстремальных, самых маргинальных? Ты мне скажешь, что они все так или иначе экстремалы, раз уж прошли все стадии и оказались там, но те, кто выходит на сцену, те, кто вживляет себе всякие штуки в альковах, кто покупает комплекты, чтобы проводить эксперименты над живыми существами, – все они поднялись еще на ступеньку выше, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Николя вспоминал… Эмилия Робен, ее юношеское членовредительство и сеансы у психиатра. Ложная Анна Шуграни с ее постоянным стремлением к боли… Демоншо, палач и экспериментатор… Да, идея Одри вполне имеет смысл. Возможно, Гидра служит центром вербовки, о чем ее владельцы и не подозревали, этаким «основным ядром», где на протяжении месяцев один или несколько членов клана смешиваются с общей массой, чтобы наблюдать и привлекать тех обладателей красных браслетов, которые представляют интерес. Чисто сектантский подход. И Демоншо при планировании своих преступлений вдохновлялся спектаклем по мифу о Прометее…

Конечно, расследование продвигалось, но им не хватало ответа на главный вопрос: чего хотел клан? В чем его цель? Зачем было ликвидировать Эмилию Робен и зачем понадобилась кровь Луки? Николя заметил, что Одри усиленно моргает, и снова заговорил:

– Кстати, Шарко сообщил, что Люси проникла в заброшенный дом в Бретани и осмотрела его. По ее словам, жилище принадлежало биологической матери Луки, нашей неизвестной из пруда в Манси.

Голос Николя жужжал в ушах Одри, а с какого-то момента она вообще перестала его слышать. Ей показалось, что она провалилась в дыру. Напарник тряс ее за плечо, когда она снова открыла глаза.

– Эй! Ты в порядке?

– Да, да… Я… я заснула…

Николя сильнее вдавил педаль газа:

– Я отвезу тебя домой.

69

Николя всерьез намеревался отвезти Одри в отделение скорой помощи, чтобы ее осмотрели, но, столкнувшись с категорическим отказом, смирился, хотя при одном условии: если она до утра останется под его собственным наблюдением. Следовало удостовериться, что ей не станет плохо или не начнет тошнить во сне.

Она не стояла на ногах и с трудом открыла дверь квартиры. Едва успела сказать Николя, чтобы он чувствовал себя как дома, и заснула в ту же секунду, как, не раздеваясь, легла на кровать. Было больше трех ночи.

Капитан предупредил Шарко о сложившейся ситуации и что он не вернется этой ночью. Потом придвинул пуф к стене и стал смотреть, как спит Одри, свернувшись, словно хрупкий зверек. Их ночная операция могла закончиться куда более трагическим образом. Николя лажанулся. Сумеет ли он когда-нибудь кого-нибудь защитить? Сделать так, чтобы его действия не заканчивались полным крахом? Он как Сизиф, толкающий камень: обречен вечно терпеть поражение.

Сон постепенно навалился и на него. В полудреме, когда он то всплывал, то вновь погружался в забытье, мелькали спутанные картины: лица, разрезанные циркулярной пилой, собаки с ковшом вместо морды, многоголовые зародыши с железными зубами. Весь в поту, он вздрагивал, пытался бороться со сном и отключался снова. В какой-то момент все покрылось мраком. Когда он опять открыл глаза, его подбородок упирался в грудь, а затылок свела острая боль.

Утро. 6:40. Заря с оранжевыми пятнышками фонарей сочилась в окна, и уже слышался далекий скрежет скоростного метро: Франция тех, кто встает рано, вступала в свои права. Николя поднялся с пуфа и потянулся, морщась и чувствуя себя еще более вымотанным, чем накануне. Одри спала, дыша медленно и спокойно.

Он отправился на кухню в поисках своего крепкого утреннего кофе. Но нашел только черный чай и чайник – день начинался скверно. Он уже облизывался при мысли о сигарете, хотя весь еще был пропитан проклятым табачным запахом прошлой ночи. После окончания расследования и сеансов у психиатра он избавится от этой гадостной привычки, обещано. Но не будем опережать события, продвигаться следует шаг за шагом.