Лук для дочери маркграфа - [58]

* * *

Той же ночью он пришёл в главную башню, и Катерина оказалась там. По краям вычерченного солью круга горели свечи. Полынный дым полз меж каменных стен, треск свечей сплетался с бормотанием няньки и тиканьем часов. Такко дождался окончания обряда и выступил из темноты.

— Теперь веришь, что я не следил за тобой? — спросил он. — Я так никому и не рассказал, что ты здесь делаешь.

Катерина выжидающе склонила голову набок, и Такко решился:

— Выпусти меня из замка. Придержи собак и дверь за мной запри.

— Выпустить, значит… — повторила нянька. — И куда ты пойдёшь?

— Это уже моя забота. С собой ничего не унесу, не думай!

— Понял, значит, с кем связался… — понимающе кивнула Катерина. — Сегодня надумал уходить или как?

— Дня через три бы, когда луна пойдёт на прибыль… Ты правда поможешь?

— Ну, а что тебя держать, — она сжала губы и стала собирать ритуальные предметы в мешок. — Через три дня приходи, я тебя выпущу.

Стало легко, будто с плеч свалился тяжёлый груз.

— Спасибо, — выдохнул Такко. — Чем тебя благодарить?

— На суде отблагодаришь, — бросила Катерина, затягивая узел на горловине мешка. — Если потребуется.

— Не потребуется, — быстро сказал Такко. — Я дальше вашей расходной книги ничего не видел и видеть не хочу. Нет, Катерина, ты меня не впутывай!

— Господину Фредрику нужны воины, — вскользь заметила нянька. — Мальчишки с ним были не старше тебя, да и одет ты теперь не хуже…

— Нет уж, хватит с меня служить маркграфам! Да какой с меня толк на суде? Придумай что-нибудь другое! — в отчаянии попросил Такко. Катерина фыркнула и повернулась к нему спиной.

* * *

Третья ночь выдалась ясная. Над лесом вставала половина яркой луны. Такко в последний раз проверил все узлы и застёжки на вещах и себе самом, убедился, что ничего не звенит и не блестит в лунном свете, подтащил вещи поближе к двери и направился в башню. По отблескам свечей понял, что Катерина снова творит свой ритуал, и остановился в темноте проёма, чтобы не мешать.

О том, чтобы свидетельствовать против маркграфа, не могло быть и речи. Такко по-прежнему боялся, что если дело с разорёнными могилами выплывет на поверхность, ему несдобровать, и больше всего желал, чтобы его присутствие в замке осталось в тайне. Да и Оллард столько сделал для своего ученика, что выступать против него на суде было бы попросту подло. Нет, как ни крути, а оставалось уговорить Катерину по-хорошему. Он пытался было договориться с другими слугами, но на просьбу придержать собак те лишь бормотали что-то нелестное о неуёмных желаниях молодости и добиться от них ничего путного было нельзя.

Монотонное бормотание няньки успокаивало. Можно было прикрыть глаза и следить из-под ресниц, как из пляски огней на стенах башни рождаются призрачные воины, как они силятся переступить вычерченную солью защиту и отступают под взмахами тлеющей полыни… В танце теней Такко едва не пропустил миг, когда тьма в одной из ниш сгустилась в плотную фигуру, бесшумно отделившуюся от стены. Маркграф, всё это время наблюдавший за обрядом, вышел на свет, и Катерина, ахнув и опустив тлеющие стебли, отступила в середину соляного круга.

— Разве я мало платил тебе, что ты стала торговать честью моей семьи? — спросил Оллард и толкнул носком сапога ближайшую свечу. Та захлебнулась воском и погасла. — Пятнадцать лет ты была хозяйкой замка, большей хозяйкой, чем Малвайн. Тебе оказалось мало?

— Я не понимаю, о чём вы, господин маркграф, — проронила Катерина с ледяным спокойствием, мгновенно овладев собой. — Вы поручили мне заботиться об Агнет. Я делаю всё для её здоровья и счастья.

— Делала, — уронил Оллард, медленно обходя няньку против солнца, как большая стрелка часов из мастерской. Свечи трещали и гасли под его сапогами. — Агнет больше не нуждается в твоей заботе.

— Вы не сможете выгнать меня, как простую служанку, — уверенно заявила Катерина.

— Если не уедешь по доброй воле — покинешь замок в цепях как отравительница. Все эти годы ты давала снадобья Агнет и следила за тем, что готовят для неё и Малвайн. Как думаешь, что доставит большее удовольствие добрым жителям Эсхена — когда мне пришлют вежливую просьбу быть добрее с женой, или когда тебя утопят в деревянной клетке?..

— Вы не посмеете, — нянька держалась по-прежнему прямо, но её голос дрожал, и с пучка трав сыпались тлеющие куски. — Агнет не позволит!

— Замок не терпит чужаков, Катерина, — продолжал Оллард. — Он перемалывает их, как мельница зерно, или отторгает. Все эти годы ты рассыпала соль и жгла полынь, думая изгнать из замка призраков, но вымостила этими благими намерениями дорогу для самой себя. Я терпел твои страшные сказки, твои глупые ритуалы, но раз ты теперь пытаешься убедить Агнет, что её отец колдун и на досуге воскрешает мёртвых… Верно, призраки из подземелья лишили тебя рассудка, а, Катерина? И обереги не помогли?

Башня погрузилась в темноту, и тени от единственной свечи плясали за спиной маркграфа призрачными фигурами.

— Она не могла рассказать! — вскрикнула Катерина. — Не могла!

— Агнет никогда не предаст замок и свой род. Ты так и не разглядела, какой сильный дух прячется в её хрупком теле. Даже Танкварт, мальчишка, увидел в ней мою наследницу! А ты… — Такко не удивился бы, услышав из уст маркграфа площадное ругательство, но тот только презрительно поморщился. — Ты уедешь на рассвете, до того, как она проснётся.