Лук для дочери маркграфа - [25]

10. Внезапный отъезд

Шагах в тридцати от северной стены были высажены кустарники, за которыми прятались хозяйственные постройки. Здесь, отыскав укромный уголок, Такко с маленьким Уллем мыли лошадей: окатывали согретой на солнце водой, взъерошивали шерсть, выполаскивая пот и пыль, и плотно оглаживали ладонями, отжимая воду. За стеной зелени можно было скинуть рубахи, разуться, закатать штаны и окатывать водой не столько лошадей, сколько друг друга. Такко потешался от души: с непроницаемым лицом выговаривал Уллю за визг, напоминал, сколь высока честь мыть хозяйских коней, как важно совершать это действие в молчании, и тут же метал ковш воды мальчишке в лицо. Наконец Улль, обессиленный беззвучным хохотом, осел под старой яблоней, не выпуская щёток; Такко с пустым ковшом уселся рядом, и оба, блаженно откинувшись на шершавый ствол, уставились в небо, клочки которого мелькали сквозь редкую листву.

— Ты меня совсем загонял, — пожаловался Улль. — Такой большой, а всё играешь.

Такко дёрнулся к ведру, Улль взвизгнул и поджал ноги, и Такко, глядя на него, рассмеялся и отложил ковш.

— Ладно-ладно, — примирительно сказал он. — Не буду больше.

За кустарниками не смолкали шаги и голоса: там безостановочно качали воду и таскали дрова, что-то носили, кого-то искали, и оттого было ещё приятнее устроить себе небольшой отдых, рискуя быть застигнутыми за бездельем в разгар дня.

Такко был доволен: накануне вечером, уже в сумерках, он вызвал братьев-оруженосцев состязаться в стрельбе и одержал безоговорочную победу, стреляя с правой и левой руки, с поворотом, с качающейся доски и наконец — в сгустившейся темноте. Проснувшийся от стука огнива Берт едва не отхлестал вожжами мальчишек, любующихся плотно усаженной мишенью при свете пылающего пучка соломы, — спалят же конюшню, недоумки! Такко стрелял лучше братьев, лучше гостей, даже лучше Олларда и до сих пор улыбался, вспоминая вчерашний вечер.

— Я упражнялся по два часа в день, а ты всё равно стреляешь лучше! — заявил вчера Арн с досадой и восхищением. — Признайся, у тебя или лук заговоренный, или стрелы! А может, носишь оберег на меткую стрельбу?

— Конечно, лук заговоренный, — заверил его Такко. — Заговорить его просто: упражняйся по пять часов с пяти лет, вот и все дела!

— Завтра наши собираются на охоту, а после мы сойдёмся на мечах, и уж там я тебе победу не уступлю, — пообещал Арн. — Не, ну виданное ли дело! Надо бы это всё загладить. С победителя причитается, так ведь?..

Младший из братьев ушёл, пока их не хватились, а Такко с Арном, разжившись на кухне вчерашним хлебом и молодым ягодным вином, сидели у конюшни, пока в замке не погасили огни.

— Странные дела творятся в замке, — поделился Арн, макая хлеб в чесночное масло. — Сколько я их повидал, где мы с Фредриком только ни бывали, только здесь, не поверишь, меня мороз по коже продирает.

— Да уж прямо, — не удержался Такко. — Ты, поди, и двойной орех под подушку кладёшь, чтобы дурные сны обошли стороной. Расскажи, что было-то?

Арн отнекивался, но, когда Такко поклялся, что никому не расскажет, выложил:

— Прошлой ночью, когда уже легли, услышали шум в коридоре. Фредрик послал меня посмотреть, а там, не поверишь, девчонка в белом платье. Маленькая и, знаешь, всем на дочку Олларда похожа.

Он плеснул ещё вина и продолжил:

— Я Фредрику сказал. Он меня обругал, сказал, что это, верно, невеста бродит во сне и что надо разбудить няньку, чтобы отвела её назад в спальню. Он там ещё много разного про няньку сказал, что, мол, плохо следит, и сам выскочил поглядеть.

— Как это он так догадался? — удивился Такко.

— А у них тётка в молодости тоже во сне бродила, — объяснил Арн. — Потом, конечно, совсем свихнулась, это уж одного без другого не бывает. Но слушай дальше. Девчонка та дошла до главной башни и пропала. А дверь-то туда заперта! Мы с Фредриком прошли весь коридор, дёргали и толкали двери, и ни одна не поддалась. Дурной этот Фредрик, я тебе скажу! Ничего не боится. Девчонка как сквозь камень прошла. И не смотри на меня так! Я за ужином не пил. Я правда её видел.

— Значит, у неё были ключи, — предположил Такко.

— Не было у неё ключей. А если и были, то что, она сонная замок отперла бы? Дверь бы отворила?

Арн был прав: тяжёлые двери замка действительно были не по силам Агнет. Такко давно понял, что Катерина придерживает их перед воспитанницей не только из почтительности, но и по необходимости.

— Знаешь, я её тоже видел, — сказал он. — Шла с отцом по коридору и тоже скрылась в башне. Думаешь, всё-таки привиделось? — спросил он.

— Я думаю, хуже, — покачал головой Арн. — То был дух-двойник. Всё правильно: он по следам живых и ходит. Ты видел настоящих людей, а мы с Фредриком — двойника.

Духи-двойники предвещают скорую гибель, это Такко знал.

— Как ни глянь, всё дурно выходит, — продолжал Арн. — Всяко получается, что с невестой неладно. Либо страдает лунным недугом и тронется умом, либо скоро упокоится. Наши теперь думают просить императорского разрешения на свадьбу в этом году. Фредрик осенью войдёт в года, а ей могут разрешить по слабости здоровья. Чем скорее он вступит в права, тем лучше, а то не знаешь, что и думать, сам понимаешь…