Лук для дочери маркграфа - [15]

Он вернулся в спальню, но сон не шёл. Такко никогда не считал себя впечатлительным, но сейчас снова и снова возвращался к увиденной картине: дочь и отец, бредущие вместе по тёмному коридору. Догадайся Такко прикрыть глаза — и наверняка увидел бы за ними целую вереницу людей, ныне глядевших с портретов.

Замок жил воспоминаниями. Замок жил в своих хозяевах, каждый из которых имел острые черты лица и держал меч в левой руке. И замыкала эту вереницу девочка с нездешними глазами, которая не могла не то что взяться за меч, но даже натянуть слабый лук.

Агнет не сможет передать родовое имя дальше, запоздало сообразил Такко. С её замужеством род Оллардов прекратится. Пока маркграф жив, имя хотя бы будут произносить вслух, но когда на его могиле разобьют родовой герб — знак, что род остался без потомка, — нить, доселе связывавшая поколения, будет разорвана.

Часы пробили полночь. Замок баюкал обитателей в своей холодной утробе, навевая странные сны. За окном снова шелестел дождь, сбивал лепестки роз на каменные плиты, и они пахли так ярко и отчаянно, как умеют лишь сорванные цветы. Такко задремал под стук капель и проснулся оттого, что снова услышал за дверью шорох и неясное бормотание.

7. Главная башня

Когда Такко второй раз за ночь выглянул в коридор, между каменных стен вновь маячила фигура. Но это определённо была не Агнет. Светильник, висевший в конце коридора, выхватил край кружевного чепца, плечо, обтянутое вышитой женской сорочкой, а затем таинственная обитательница исчезла в тёмном проёме главной башни.

Если в замке и водилась нежить, искать её следовало именно там — где павшие воины бесплотными тенями бродили по узкой лестнице, закрученной против солнца. Он здесь по приглашению хозяина, так что замковая нечисть ему не навредит, — отбросил Такко последний довод разума и бесшумно двинулся по коридору. К босым ногам липли крупинки: соль снова была щедро разбросана по коридору, будто женщина боялась не найти дороги назад. Щёлкали стрелки часов, скрипели гири, заглушая без того тихие шаги; Такко преодолел коридор незамеченным и осторожно выглянул в проём.

В густом сумраке скорее угадывалась, чем виднелась фигура, ползающая по полу и чуть слышно шепчущая себе под нос. Пахнуло лечебными травами и дорогим душистым мылом — здесь явно был живой человек, а не бесплотный дух.

— Ограда с севера, ограда с запада… — бормотала женщина. — Не дай дороги идущим снизу… — Что-то шелестело в её руках, резко пахло полынью и чабрецом.

Такко разочарованно прислонился к стене и стал ждать. От каменных стен несло стылой сыростью, и он успел продрогнуть, пока слушал заговоры. Когда обряд подошёл к концу, он бесшумно отступил за угол, дотянулся до фонаря на стене и осветил площадку. Женщина резко подняла голову, и Такко встретился глазами с нянькой Агнет.

Если она и удивилась, то не показала этого. Поднялась с достоинством, отряхнула платье и, скрестив на груди руки, сказала:

— Следишь, значит. Вот зачем тебя наняли.

— Нет, — покачал головой Такко. — Я проснулся от шума и пошёл поглядеть, кто здесь.

— Врать мне будешь? За этими дверями ничего не слышно, хоть режь кого.

Такко мог бы рассказать, как учился стрелять на слух и различать крадущиеся шаги среди ночных шорохов, но разве ж нянька поймёт! Он поднял фонарь повыше и оглядел круг, очерченный солью, разложенные внутри него пучки трав, колючие шарики чертополоха и угольки, взятые вместо свечей.

— Разве заговоры на защиту делают в темноте? — удивился он.

— А ты сходи к господину маркграфу и спроси, — предложила нянька. — Сходи-сходи. Я в замке подольше тебя. Поглядим, кому поверят.

— Да ты вроде ничего плохого не делаешь, — пожал плечами Такко. — А от кого ты защищаешься? Кто идёт снизу?

— Они не за тобой придут, — отрезала женщина и принялась сметать соль и травы в припасённый мешок.

— А за кем? — не унимался Такко. — И почему ты всё убираешь? Послушай, вчера я тоже нашёл здесь соль и никому не рассказал. Это же ты её рассыпала? Зачем? Кого ты боишься?

«От твоих вопросов твердолобый баран — и тот сбросится со скалы», — говорил когда-то отец, и похожий ответ сейчас отчётливо читался во взгляде няньки. Но раз она сама проговорилась, что маркграф не одобряет её действий, отчего не попытаться выведать тайну?

— Если и боюсь, то не за себя, — процедила она и резким движением стянула тесёмки на горловине мешка. — Иди, докладывай! — Смерила лучника презрительным взглядом, протиснулась мимо, задев его шёлковым плечом, и скрылась в восточном крыле, где были хозяйские спальни.

Говорят, тимьян укрепляет дух и помогает увидеть бесплотных обитателей, полынь изгоняет зло, чертополох защищает, а соль — очищает. Сейчас запахи свежесрезанных трав уходили в приоткрытое окно, и о проведённом обряде напоминала только дорожка из соли, ведущая через всё западное крыло, — нянька забыла убрать. За кого же она боится? Такко перебрал в памяти всех обитателей замка: маркграф с госпожой Малвайн и Агнет здесь хозяева, их никакая нечисть не обидит. Неужели кто-то из слуг? Едва ли — они тоже свои. Но спрашивать было некого: шаги няньки затихали в восточном коридоре, теряясь за тиканьем часов.