Луис Альберто - [47]

– А где сейчас виновники… ну, эти… девушка и он, лучший друг? – спросила Марианна. – Они поженились, живут-поживают?

– Нет, что вы! Дружок закадычный куда-то сгинул, давно я его не встречала и ничего не знаю – где он, что он, кем стал? Откровенно говоря, мне больно даже о нём говорить. А девицу – виновницу стольких наших несчастий – я вижу иногда, и могу только её проклинать. Замуж она не вышла, ничему не научилась, живёт, как видно, случайными встречами, случайными знакомствами и случайными заработками. Она как раньше слонялась без дела, так и сейчас, когда ей уже тридцать, всё ещё скачет и изображает из себя попрыгунью-стрекозу. Скажу вам, как-то, раз мы с ней столкнулись буквально нос к носу – как мне хотелось плюнуть ей в лицо! Но я сдержалась и сказала: «Всё скачешь, бездомная, никому не нужная, как стрекоза!» Ну, уж она с ответом не задержалась, язык у неё всегда был острым: «Вы лучше следите за своим муравьём, а я уж как-нибудь без вас обойдусь, я вам не невестка, слава Богу!» Вот такой я получила отпор от этой дряни.

– А сам Джавахарлал, не знаете, не общался с ней?

– Думаю, что нет. Он безвыходно или дома, или в аптеке. Никуда не ходит, ни с кем не встречается, я уже говорила вам, что те редкие знакомства, которые у него случались, все, до одного, сразу же прекращались. Его подозрительность сделала его человеконенавистником, он угрюм, необщителен, людей избегает.

В эту минуту раздался осторожный стук в дверь, и в комнату вошёл Джавахарлал.

– Вы просили кого-то проводить, мама?

– Да, милый, – живо откликнулась Тангам, – я думала, что госпоже Марианне будет трудно одной дойти до дому, но я надеюсь, что госпожа Марианна не откажется остаться у нас переночевать и отдохнуть как следует? Да, Марианна?

Марианна с благодарностью согласилась. Она чувствовала сильную усталость, а дом Тангам был так уютен, сама хозяйка так добра и искренна! Чтобы немного разрядить обстановку, Марианна, обращаясь к Джавахарлалу, сказала, что ей очень нравится индийская музыка и, если он не против, и если Тангам не против, она с удовольствием послушала бы какие-нибудь народные мелодии. Нетрудно было догадаться, что в этом доме любят музыку: кроме большого рояля в комнате стоял современный музыкальный центр, на стене висели две великолепные гитары и ещё какие-то незнакомые Марианне инструменты. Джавахарлал нажал кнопку магнитофона, и комната наполнилась нежными, чуть заунывными звуками индийской народной песни. Женский голос пел о чём-то грустном, мелодия брала за сердце, но слова были непонятны. Марианна спросила Джавахарлала, на каком языке эта песня, тот ответил: «На хинди». Поначалу он был неразговорчив, на вопросы Марианны отвечал неохотно, односложно. Но когда она заговорила об Индии, и сказала, что совсем не знает этой страны, хотя всегда мечтала здесь побывать, Джавахарлал слегка оживился, щёки его порозовели, и он сказал, что Индия – это самая прекрасная страна, что в ней, конечно, есть и плохие, но есть и хорошие люди – хиндустанцы, маратхи, бенгальцы, тамилы, гуджаратцы, каннара, малаяли, пенджабцы, телугу и ещё много-много национальностей и языков.

– И вы все их знаете? – спросила Марианна.

– Конечно, я же родился в Индии, я индус.

– Но вы так хорошо говорите по-английски! – Марианна обрадовалась, что её собеседник не только не молчит, но говорит с охотой, с интересом. Она хотела развить разговор, стала рассказывать о Мексике, но Джав вдруг встал, что-то буркнул матери и быстро вышел из комнаты.

– Он сказал, что если понадобится вас проводить, то он проводит, – с грустной улыбкой перевела Тангам слова сына. – Теперь вы видите, что ни на какие уловки он не поддаётся, а если и оживится на минуту, то тут же, как бы спохватившись, уходит в себя. Душевная травма, как видите, не проходит.

– Но ведь и у меня душевная травма! – воскликнула Марианна. – Значит, и я могу сойти с ума? Тангам, вы меня пугаете…

– Милая, – сказала Тангам сочувственно, – конечно, вам пришлось пережить большое потрясение. Но ведь вы о нём только слышали, своими глазами вы не видели того, что случилось с вашим мужем, а это совсем другое дело.

– Конечно, это какое-то утешение, может быть, даже надежда. На что? На какое-то сверхъестественное чудо… Ах, нет, какое может быть чудо посреди океана… Ведь Луис – немолодой человек, то есть был уже немолодым, но мог бы ещё жить и жить! Если бы вы знали, как я страдаю, какую чувствую за собой вину, ведь я иногда вела себя ужасно, не щадила его чувств – сейчас даже стыдно вспомнить. А ведь он был терпелив, обожал детей, мне был предан бесконечно. Я жила за ним как за каменной стеной и вот теперь осталась… стою, как хилое деревце на ветру. Нет, я не выдержу, согнусь, сломаюсь!

– Марианна! – решительно оборвала её Тангам. – Начнём с того, что вам неизвестно, при каких обстоятельствах он исчез – я не говорю «погиб». Исчез. Вам надо, наверное, обратиться в полицию, пусть они свяжутся с кем надо и узнают, ведётся ли следствие по делу самоубийства такого-то, заведено ли уголовное дело? Должно вестись следствие, должно быть уголовное дело, и только тогда хоть что-то прояснится! А вам, Марианна, прежде всего надо держать себя в руках, не может быть, чтобы человек пропал бесследно, просто так, без каких бы то ни было причин.