Лучший возраст для смерти - [2]

– Он выскочил внезапно! – проблеял Книжник, сам ненавидя себя за липкий страх, бурлящий внизу живота, за дрожащий голос, в котором не было ничего, положенного настоящему челу – только боль и мольба. – Я промахнулся!

Облом зарычал и врезал ему прикладом карабина, целя в грудь, но Книжник инстинктивно успел закрыться, и приклад попал ему в предплечье. Рука онемела сразу, перед глазами закружились черные мухи.

Нога и Свин, повинуясь жесту вождя, подхватили Книжника под мышки и он взлетел над землей, оглушенный и испуганный до смерти, повиснув на мучителях своим малым весом.

Ему было больше семнадцати, насколько именно, Книжник не знал. Почти столько же, сколько Облому и другим Старшим, может, на луну или две больше, но рядом с ними он выглядел словно кид, едва разменявший восемь зим – сломанная игрушка в руках здоровенных челов.

Ведь он был никто – книжный червь, всю свою жизнь проведший в никому не нужной Библиотеке, а они – вожди, охотники, отцы племени, добытчики. Они были суровы, как Закон, который достался им от предков, и так же безжалостны.

Он упустил оленя, лишил племя мяса и ему нечего дать Вождям взамен.

Разве что…

Книжник было открыл рот, но Облом успел раньше и от удара тыльной стороной ладони юноша умылся кровью в прямом смысле этого слова. Алая россыпь капель попала в лицо Ноге, тот от неожиданности ослабил хватку и Книжник выскользнул из их рук, выскользнул и побежал, сам от себя не ожидая такой скорости и прыти.

Сзади заулюлюкали, засвистели, затопотали, но он уже несся по тропе – весь перекособоченный от пинков, окровавленный, жалкий. Он бежал, неуклюже выкидывая ноги, едва сдерживаясь, чтобы не завизжать от ужаса, как какая-нибудь малолетняя герла. Было больно, но не разбитый нос и ушибленные ребра доставляли ему нестерпимые мучения – ему было ужасно стыдно. Стыдно, что он – умный, знающий грамоту, умеющий то, что не умеет ни один человек в Парковом племени, да что там в Парковом, во всех племенах Сити никто не понимал смысла прочитанного так, как понимал его Книжник – бежал, как крыса от диких котов, от тупых, но зато сильных придурков. Ноги сами несли его прочь и Книжник ничего не мог поделать. Он знал понятие, которое подходило к происходящему – его гнал прочь инстинкт самосохранения, но слово, которым характеризовалось его поведение, звучало куда как хуже – трусость.

Топот ног его преследователей с каждой секундой приближался – Нога, Облом и Свин слова из букв не складывали по причине незнания букв, но зато превосходно бегали и умели загонять добычу.

Книжник спиной почувствовал, что сейчас его схватят, резко свернул с тропы, проломившись через хилую поросль молодого осинника и, запнувшись о скрытый в траве пенек, полетел вперед головой по покатому склону.

Сзади захохотали, снова раздался пронзительный свист.

Книжник проделал умопомрачительный кульбит, пытаясь удержаться на ногах, проехался физиономией по земле, кувыркнулся несколько раз, окончательно потеряв ориентацию, и тяжело рухнул во что-то мокрое, горячее, липкое, пахнущее разъятой плотью и фекалиями. Он попытался закричать, но не смог, завозился, словно полураздавленный жук, высвобождаясь из каких-то скользких жгутов, сковывающих движение и таки выскользнул.

Глаза пришлось продирать, ресницы слиплись. Неприятная жижа была даже во рту. Книжник стал на четвереньки и увидел перед собой распоротое брюхо дира, в которое он влетел при падении, спутанный клубок сине-красных кишок, из которых он выпутывался, запрокинутую голову рогатого зверя с торчащим между губ темным языком, и понял, чем полон его собственный рот.

Его вырвало – раз, другой.

Голоса преследователей внезапно смолкли.

Книжник обессиленно привалился к туше, стирая с лица густую массу из звериной крови и содержимого распоротых кишок, и увидел Вождей, стоящих в двух десятках шагов от него. Они не бежали, не пытались достать беглеца, просто замерли на месте с оружием в руках, но стволы смотрели не на жертву, а в землю.

Между Вождями и Книжником, расставив ноги на ширину плеч и явно готовый к прыжку, стоял человек в высоких ботинках и камуфляжной куртке с капюшоном, невысокий, рыжий, коротко стриженый. В ладони его правой руки был зажат устрашающего вида тесак, огромный и окровавленный. Левой рукой (этого Книжник сразу не заметил) он держал пистолет, ствол которого тоже смотрел в землю, но по тому, как стоял человек, как были согнуты в коленях его ноги, развернуты плечи, было понятно, что через доли секунды, если будет на то причина, прозвучит выстрел.

И этот выстрел будет точным.

Вожди молчали.

Человек молчал.

Книжник понял, что и ему не стоит открывать рта.

– Это наш дир, – сказал наконец-то Облом. – Это мы его загнали…

Человек ничего не сказал и даже не пошевелился.

Книжник смотрел на него со спины и вдруг с ужасом увидел, как из капюшона камуфляжной куртки выскользнуло что-то рыже-черное, хвостатое и быстрое. Миг – и зверек замер у человека на плече столбиком.

– Белка…

Теперь Книжник сообразил, кто стоит между ним и Вождями.

Белка.

Он не видел ее с прошлой осени.

Ее называли так за рыжий цвет волос, крупноватые зубы и страсть к лазанью по деревьям – она с такой ловкостью прыгала с ветки на ветку, что у наблюдавших невольно замирало сердце.