Лучший из миров - [3]

Меня усадили в кресло, закрепили так, что я не мог шевельнуться, надели мне на голову шлем омега-излучателя. Я ощутил холодное прикосновение металлических электродов, и мне показалось, что мою голову обвили щупальца какого-то морского чудовища.

— Не волнуйтесь! Успокойтесь! — раздался незнакомый мне голос. — Мы только пробуем предварительную настройку.

Напряженное ожидание продолжалось несколько минут. Я ничего не чувствовал. Может быть, все это было ошибкой?

Вдруг меня ослепила яркая молния.

— Видите ли вы что-нибудь? — спросил чей-то голос.

— Яркий свет, — ответил я. — Но он погас. Больше я ничего не вижу.

— А теперь? — спросил тот же голос. — Говорите, сообщайте обо всех своих ощущениях, обо всех чувствах и мыслях.

И вдруг я увидел уличку с маленькими домиками, уличку в своем родном городе. Навстречу мне идет тот самый Страшимир Лозев, который принес мне «волос Магомета», но это маленький мальчик, ученик гимназии. Я видел его собственными глазами, видел залитые солнцем камни старой мостовой и в то же время осознавал, что это галлюцинация.

— Что означает это воспоминание моего детства? Разве оно тоже записано на нити?

— Нет, мы только пробуем настройку, — ответил голос.

Исследования продолжались целый час. Я испытал множество ощущений: слышал голоса, музыку, уличный шум; видел давно забытые картины, ощущал холод и зной; чувствовал, что поднимаюсь по лестнице, — чувствовал настолько ясно, что должен был смотреть на свои ноги, чтобы убедиться в их неподвижности.

Вторая часть опытов началась с того, что меня укололи в руку иглой. Однако ко мне никто не приближался: это была запись ощущений одного из сотрудников института. Потом директор института сказал неизвестно почему:

— Плазма — это вещество в сильно ионизированном состоянии.

— Вы ничего не чувствуете? — спросил главный оператор.

— Я только слышал, что Николай Кириллович сказал: «Плазма — это вещество в сильно ионизированном состоянии», но какое это имеет отношение к опыту?

— Имеет, имеет! — весело воскликнул директор. — Вы думаете, что я произнес эту фразу сейчас, а она записана вчера. Я сказал ее товарищу Коновалову, запись мыслей которого вам сейчас передают.

Но «настоящий» опыт был проведен только через Три дня. Все началось как обычно: врачи, кресло, шлем. Светились экраны, трепетали стрелки измерителей, мигали контрольные лампочки. А я ждал…

Но тут мне придется прервать свой рассказ и заменить его выдержкой из официального протокола:

«Испытуемый чувствует себя хорошо, спокоен. В 9.21 к омега-генератору подключена запись с точки, обозначенной через ламбда-0733. Все технические показатели соответствуют стандартам, описанным в схеме Г.

Испытуемый молчит, на вопросы не отвечает. Пульс медленно ускоряется и на 4-й минуте достигает максимума — 98 ударов. Кровяное давление слегка понижено, дыхание ускоренное, поверхностное.

Температура тела колеблется вокруг нормальной в среднем на 0,1° в минуту. Тонус мускулатуры резко повышен. Зрачки не реагируют на свет. Кожная чувствительность сильно снижена. В конце опыта испытуемый не реагирует даже на уколы. Через 8 минут 18 секунд, когда рецептор достиг точки на записи, обозначенной через фи-0209, опыт прекращен.

Каталиптическое состояние продолжалось 3 минуты после выключения генератора. Испытуемый шевелится, открывает глаза, несколько раз громко зевает, смотрит блуждающим взглядом и спрашивает по-болгарски: «Где я? Кто вы такие?» Лишь через несколько минут он вполне приходит в сознание и заговаривает по-русски».

Очнувшись, я увидел, что вокруг меня собрались почти все участники опыта. Мне предложили пойти отдохнуть, но на лицах своих товарищей я прочел такой интерес, что тотчас же начал рассказывать о пережитом под влиянием омега-лучей.

Видение началось с моря ослепительных молний, словно я находился среди грозовых облаков. Но молнии были розовые, зеленоватые, переливались всеми цветами радуги. Потом все успокоилось.

Я лечу низко над бескрайной снежной равниной. Небо покрыто мрачными, серыми тучами. Кругом царит странная мертвая тишина, словно уши у меня плотно заткнуты. Я не ощущаю ничего — ни холода, ни даже своего тела.

Стая косматых четвероногих зверей гонится за огромным оленем. Но я пролетаю мимо, безучастный к кровавой драме, которая вскоре разыграется внизу. Все быстрее, все выше несусь к синеющим горам.

Я ищу что-то, я ищу кого-то!

На мгновение я замечтался. Перед моими взорами, как чудесное видение, возникает другой мир, сказочно прекрасный. Под смешанным светом двух солнц — ослепительно синего и темно-вишневого — блестят величественные металлические здания. В теплом воздухе летают тысячи блестящих овальных предметов. Там кипит прекрасная, разумная жизнь.

Там мои близкие, те, кого я покинул. А тут — тут я одинок!

Я лечу… лечу… лечу…

Вот я среди гор. И вдруг я замедляю полет. «Оно» здесь, где-то близко. Я не вижу «его», но какое-то непонятное чувство подсказывает мне, что «оно» тут, подо мной.

Теперь я лечу совсем медленно, низко, чуть не касаясь заснеженных верхушек деревьев. Да, вот «оно»!

По скользкой, посыпанной снегом земле бежит волосатое двуногое существо. Оно напрягает все силы, чтобы уйти от преследователя — огромного, свирепого пещерного медведя. Но сил не хватает. Еще несколько шагов — и страшные, кривые когти чудовища вопьются в спину двуногому.