Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все - [124]

«Скрытая угроза» наконец-то была отомщена – отчасти потому, что она никуда не исчезала. Как и многие другие фильмы 1999-го, она все время где-то шла, пусть даже на фоне.

* * *

«Что случилось с кино?» – спрашивает Кирстен Данст. Читая список фильмов 1999 года, она говорит: «Я подумала: да как это вообще возможно? Сразу стало понятно, что сейчас с фильмами как-то не очень».

За два десятилетия, прошедшие после культурного взрыва 1999 года, кино умудрилось одновременно стать крупнее и утратить масштаб. Большие студийные фильмы никогда не стоили таких денег: бюджеты в 150–200 миллионов долларов теперь так привычны, что им уже едва ли кто-то удивляется (для сравнения, в 1999 году дорогостоящим фильмом была «Скрытая угроза» с ценником в 115 миллионов долларов – по тем временам рискованным). Из-за таких расходов мегафильмам необходимо обратить на себя внимание как можно большего числа людей – а это часто означает, что сказать им нужно как можно меньше. В «Бойцовском клубе» обезьянкам-астронавтам дается задание – уничтожить произведение «корпоративного искусства»; они сталкивают с лестницы огромную скульптуру. Сегодня «корпоративное искусство» состоит из экранизаций комиксов, сиквелов научной фантастики и других переполненных графикой франшиз, которые придуманы таким образом, чтобы никогда не заканчиваться. Иногда получаются выдающиеся фильмы – «Безумный Макс: Дорога ярости», «Черная Пантера», «Звездные войны: Последний джедай», «Бегущий по лезвию 2049», «Миссия невыполнима: Последствия». Но многие студийные сиквелы слишком похожи друг на друга, за цифровыми эффектами в них уже ничего не разглядеть, а механические диалоги, где вслух объясняются события, звучат так, будто их сообща писала рабочая комиссия (ну, или Джордж Лукас).

Но очень немногие зрители возражают против этих фильмов или даже ставят под сомнение их гегемонию. Публика, которая была готова к конфликту в 1999-м, теперь в основном хочет ни о чем не беспокоиться. «В кино больше не ходят за идеями или чтобы испытать себя, – говорит Джон Чо из „Американского пирога“. – Теперь это сказка на ночь: заранее знаешь, что услышишь и что хочешь почувствовать».

Нетрудно понять это желание комфорта: XXI веку сопутствует постоянное смятение. «Ошибка 2000 года» не погубила наш мир, но вот с чем он столкнулся вскоре после 1999 года: разделившая страну тяжба Буша с Гором; террористические атаки 11 сентября; последовавшие войны в Ираке и Афганистане; экономический обвал 2008 года; годы запечатленной на камеру полицейской агрессии против меньшинств; бесконечная череда хакерских скандалов и проступков технологических компаний. Из этого смятения родились такие сложные, откровенные хиты, как «Нефть», «Дитя человеческое», «Прочь», «Социальная сеть», «Майкл Клейтон», «Повелитель бури», «Волк с Уолл-стрит», «Станция Фрутвейл» и «Старикам здесь не место»: все они ставили миру неутешительный диагноз.

Но современным зрителям хватает всего нескольких таких фильмов в год. Чаще всего они выбирают синюю таблетку. «Думаю, что 11 сентября на подсознательном уровне повлияло на то, зачем люди ходят в кино, – говорит Стивен Содерберг. – Страна до сих пор не осмыслила и не оправилась от этого события. Об этом мало кто говорит вслух, но ощущение, что в кино сбегают от реальности, определенно усилилось. В кино всегда сбегали от реальности, но после 11 сентября это чувство возобладало».

Содерберг отмечает, что в это же время изменились и требования индустрии. Открылись миру зарубежные рынки вроде Китая – много десятилетий они были для студий вопросом не первой важности, а теперь продюсеры ищут сюжеты, понятные зрителям со всего света. Часто это означает более эффектные, шумные, лишенные нюансов фильмы, которые выглядят сделанными не столько вручную, сколько на автомате. Новым независимым компаниям – как A24 и Annapurna – иногда удаются проникновенные и коммерчески успешные картины: «Лунный свет», «Леди Бёрд», «Простите за беспокойство» и оскароносная «Она» Спайка Джонса. Ну а если большие студии все-таки решают потратиться на оригинальные сюжеты, иногда получаются важные взрослые хиты – «Подружки невесты» («Девичник в Вегасе»), «Призрачная нить» или «Черный клановец».

В последние годы новые запросы и новые экономические реалии «начали давить на кино того рода, которое порой нравится делать мне и моим друзьям, – говорит Содерберг. – Чувствовалось, как студии от мысли „давайте оседлаем волну новых талантов и поглядим, куда нас принесет“ пришли к жажде той же власти, что была у них в восьмидесятые».

В рамках этого контроля студии подталкивают кинематографистов к длинным франшизам, которые заполняют их график на годы вперед, ограничивают творческую энергию и почти не дают возможности заняться чем-нибудь еще – разве что перейти в другую франшизу. «Мне говорили, что я, мол, сама и виновата, – говорит Данст, которая в 2002 году сыграла в „Человеке-пауке“, породившем множество сиквелов и подстегнувшем нынешний бум комиксов в кино. – Ну, слушайте. Я хотела сыграть в „Человеке-пауке“. Мне понравилось там сниматься. Но я не пойду в кино на фильм по комиксу. Это не мое».