Лучший друг Светы - [10]

 И вот уже тьма сгустилась над полем, и по толпе заметался кровавый свет прожекторов. Толпа радостно взревела. Светины друзья-удальцы прыгнули в самую гущу и растворились.

 Света почувствовала, как в её кармане зазвонил телефон. Этого звонка она, в общем-то, ждала весь день. Она поднесла трубку к уху. Сначала она подумала, что звонит Димка, но звонил Команданте. Слов было почти не слышно, но она поняла, что они тоже каким-то образом прошли на Фестиваль, и были теперь в толпе. Они искали друг друга, но в такой давке встретиться было нереально.

 Когда Алиса закончила играть, ничто больше Светиных друзей на поле не держало. Грязное разъезженное поле Вторжения ещё шевелилось под опустившимся покровом темноты, когда они шагали к выходу. Сразу же за рядами металлоискателей начинались необозримые блаженные неподнадзорные пространства, с магазинами и с едой на каждом шагу, и одна только эта мысль пьянила. Света слушала, как на ходу привычно и скучно ругаются Серёга и Надя, и теперь уже не сомневалась, что эта Надя ей не соперница. Она была абсолютно как все эти унылые вечно недовольные девицы, и Света больше не удивлялась, что Серёга так охотно сбегает из дома при любой возможности. Света подумала, что больше не станет его за это корить.

 Они возвращались домой, и всё было чудесно. Парни уже раскладывали на сиденьи закуску и запивку, чтобы отметить возращение, как полагается. Девушки, чуть в стороне, разворачивали на лавочках спальники и готовились ко сну. За окнами электрички мелькали огни.

 С Надей теперь ехала тихая и печальная Диана, чьё сердце, похоже, осталось где-то во тьме на поле Вторжения. "И как это Пашке удаётся?" – подумала Света беззлобно. Она на минуту присела к ним, отодвинув с края лавки Дианин спальник. Было что-то уютное в том, как они расположились тут, даже что-то милое в этом было, в этом уютном девичьем уголке. Света улыбнулась Диане, потом перевела взгляд на Надю, и улыбнулась снова. В конце концов, они вместе пережили Вторжение – какие теперь могли быть счёты? Все они теперь братья-сёстры.

 - Странно. Иногда даже бухать не хочется, - поделилась она с ними своей самой глубокой мыслью за весь день.

 - Может, ты, наконец, взрослеешь? – предположила Надя, но и в её голосе уже не было прежней враждебной отчуждённости.

 «Может», - подумала Света.

 Подумала – и пошла пить водку. И откуда только из этих девиц мудрые мысли выскакивают?

 И всё было, как надо, всё было, как всегда – мужики пили водку, а девчонки – спали и не мешались под ногами.

 - За Вторжение! За грёбаное Вторжение! - орали они. И были счастливы.

 Когда электричка подъехала к станции пересадки, их, подобранный на поле, однокурсник Артур был не в состоянии встать, и Руслан-богатырь, смеясь, подхватил Артура на руки, как утомлённого мальчишку, и понёс к выходу. Света шагала рядом, ей теперь и море водки было по колено.

 Они вышли в утренний свет. Серёга пошатнулся и чуть не упал на рельсы. Света засмеялась, оттащила его от края и повела к выходу. Где-то сзади шла и ворчала спросонья его жена – но кому какое дело было до её ворчания? Уж точно не им.

 Вторая электричка мчала их к Москве. За окнами теперь было светло, они рассыпались по полупустому вагону и затихли, не в силах больше пить и шуметь. Каким-то образом вдруг оказалось, что Света сидит на лавочке одна. Она оглянулась. Руслан спал через проход от неё, Диана с братом, сидя и прислонившись друг к другу, дремали на соседней лавочке. Серёгу и Надю она отыскала не сразу.

 Они сидели в дальнем конце вагона, и Серёга, пьяный до младенческих нежных слюней, выглядел жалким, а Надя, наконец, - счастливой. И каким-то предпохмельным чутьём Света вдруг поняла – Серёга любит свою жену. Думать об этом было непривычно и странно. Но, кажется, это была правда, тот самый недостающий кусок правды, без которого картина прежде оставалась неполной. Света сидела и смотрела на них.

 «Ну что ж, одной заботой меньше, - наконец, решила она, - Значит, в адвокатах его жена больше не нуждается».

 Возможно, всё-таки лучше, если твой лучший друг не женат, - подумала она чуть позже. Свете было немного грустно, но так ведь и бывает всегда, когда великие подвиги отходят в прошлое.