Лучший друг бога - [4]

Он знал, что Аномалы бы с этим не согласились. Впрочем, это его мало заботило.

«Мой ранг – лишь Джи-три, – сказал он себе. – И я сделал совсем немного – я добавил малую толику к нашему общему знанию. Ни один Старый Человек, как бы ни был он одарен, не смог бы этого сделать. Кроме, разве что, Торса Провони. Но Провони уже много лет отсутствует; он не нарушил покой ни Аномалов, ни Новых Людей. Провони бушевал и скитался по окраинам Галактики, в гневе ища чего-то неопределенного, даже метафизического. Какой-то ответ, если так можно сказать. Отклик. Торс Провони кричал в пустоту, неустанно повторяя и повторяя свой крик в надежде на какой-то отклик.

«Боже, помоги нам, – подумал Вайсе, – если он когда-нибудь его получит».

Впрочем, он не боялся ни Провони, ни ему подобных. Лишь некоторые нервозные Аномалы ворчали между собой, что месяцы уже сложились в годы, а Провони все еще не умер и не был пойман. Торс Провони представлял собой какой-то анахронизм: он оставался последним из Старых Людей, кто не мог смириться с ходом истории, кто мечтал об ортодоксальном и бездумном действии… Он жил в мрачном прошлом, большая часть которого даже не была реальностью, в мертвом и безнадежном прошлом, вернуть которое было невозможно – даже человеку столь одаренному, столь образованному и деятельному, как Провони. «Он просто пират какой-то, – сказал себе Вайсе, – квазиромантическая личность, помешанная на подвигах. И все же в каком-то смысле мне будет его не хватать, когда он умрет. В конце концов, все мы произошли от Старых Людей; мы связаны с ним родством. Отдаленным».

Своему начальнику, Пайкману, он сказал:

– Вы совершенно правы. Это бремя. – «Да, бремя, – подумал он, – вся эта работа, этот ранг Государственной гражданской службы. Я не могу полететь к звездам; не могу погнаться за чем-то неведомым в дальние изгибы Вселенной. Каково мне будет, когда мы уничтожим Торса Провони? Моя работа станет от этого только скучнее. И все же она мне нравится. Я не брошу ее. Быть Новым Человеком – это кое-что значит. Может быть, – задумался он, – я просто жертва нашей же собственной пропаганды».

– Когда явится Эпплтон со своим мальчиком, – сказал Пайкман, – дайте малышу Роберту тест в полном объеме… И скажите им, что результаты, тестирования станут известны лишь через неделю-другую. Удар, таким образом, будет куда легче перенести. – Он мрачно усмехнулся и добавил: – И вам не придется сообщать им эту новость – ее передадут письменным извещением.

– Меня не затруднит сказать им результаты, – возразил Вайсе. Но он кривил душой. Поскольку сообщение это, вероятно, было бы неправдой.

«А что такое правда? – задумался он. – Правда – это мы; мы создаем ее; она наша. Вместе мы начертили новую карту. Пока мы растем, она растет вместе с нами; мы меняемся. Что с нами будет через год? – спросил он себя. – Никто не может знать… разве что эти ясновидцы из Аномалов, а они видят много будущих одновременно, наподобие – как мне говорили – рядов стойл».

Из переговорника раздался голос его секретарши:

– Мистер Вайсе, здесь вас ожидает некий мистер Николас Эпплтон со своим сыном.

– Впустите их, – сказал Вайсе, откинувшись на спинку массивного, сделанного под старину кресла, готовясь встретить Эпплтонов. На столе у него лежал бланк теста; он забавлялся с ним в задумчивости, наблюдая, как тот принимает различные формы – если смотреть самым краешком глаза. Вайсе прищурил глаза, на какое-то мгновение почти закрыв их… а затем сделал для себя этот бланк именно таким, каким он хотел его видеть.

Глава 2

В их крохотной квартирке Клео Эпплтон бросила взгляд на часы и вздрогнула. «Так поздно, – подумала она. – И все без толку, совершенно без толку. Может быть, они вообще уже никогда не вернутся; может быть, они ляпнут что-нибудь не то и будут брошены в один из тех лагерей для интернированных, о которых мы так наслышаны».

– Дурак он, – выдохнула она, обращаясь к телевизору. И тут же из телевизионного динамика послышались звуки хлопков – аплодисменты воображаемой «публики».

– Миссис Клео Эпплтон, – произнес «диктор», – из Норт-Платта, штат Айдахо, заявляет, что ее супруг дурак. Что вы об этом думаете, Эд Гарли? – На экране появилось пухлое круглое лицо – Эд Гарли, телевизионная «личность», обдумывал остроумный ответ. – Не считаете ли вы, что для взрослого человека совершенно нелепо даже на мгновение представить себе, что…

Мановением руки Клео отключила телевизор.

От печи в дальней стене гостиной доносился аромат яблочного эрзац-пирога. Она потратила на него половину купонов своего недельного заработка да еще три желтых продовольственных талона. «А их все еще нет, – сказала она себе. – Впрочем, что уж там какой-то пирог. В сравнении со всем остальным». Это был, пожалуй, самый важный день в жизни ее сына.

Ей просто необходимо было с кем-нибудь поговорить. Пока она ждала их. Телевизор на этот раз не годился.

Выйдя из квартиры, она пересекла коридор и постучала в дверь миссис Арлен.

Дверь отворилась. Миссис Роза Арлен, средних лет женщина с нечесаными волосами, выглянула наружу, как черепаха:

– Ах, миссис Эпплтон.