Лучший друг бога - [32]

«Удивились бы они теперь этому фанатику, – подумал он, – если бы только могли видеть его, вытянувшегося в гамаке, с недельной давности щетиной, волосами до плеч, грязным телом, в засаленной, еще более грязной одежде. Вот он, спаситель человечества. Или, скорее, некоторой части человечества. Той части, что до сих пор подавлялась… А как там сейчас? – задумался он. – Удалось ли Низшим Людям получить какую-нибудь поддержку? Или большинство Старых Людей примирились со своим жалким положением? И Кордон, – подумал он. – Что, если великий оратор и публицист уже мертв? Тогда, вероятно, все движение умерло вместе с ним.

Но теперь они знают – мои друзья, по крайней мере, – что я нашел необходимую нам помощь и что я возвращаюсь. Если предположить, что они получили мое послание. И если предположить, что они смогли его расшифровать.

Я предатель, – подумал он, – обратившийся к нелюдям за поддержкой. Открывший Землю для вторжения существ, которые в другом случае никогда бы и не обратили на нее внимания. Кем я войду в историю – величайшим злодеем или спасителем человечества? А может быть, что-нибудь не столь крайнее – где-то в середине? Предмет для статьи на четверть страницы в энциклопедии «Britannica».

– Как ты можешь называть себя предателем, Торс Провони? – спросил Морго.

– Действительно – как?

– Тебя называли предателем. Тебя называли и спасителем. Я исследовал твою сознательную самость вплоть до мельчайших ее элементов, и там нет никакой жажды кичливого величия; ты проделал труднейшее путешествие, в котором не было фактически никаких шансов на успех – и проделал ты его, руководствуясь только одним мотивом: помочь своим друзьям. Разве не сказано в одной из ваших книг мудрости: «Если кто-то отдает жизнь за друга своего…»

– Ты не можешь закончить эту цитату, – обрадовался Провони.

– Нет, потому что ты ее не знаешь, а все, с чем нам до сих пор приходилось спорить, это твое сознание – все его содержимое, вплоть до коллективного уровня, который так тревожит нас по ночам.

– Parvor nocturnus, – отозвался Провони. – Ночной страх; у тебя фобия. – Он с трудом выбрался из гамака, постоял, покачиваясь от головокружения, а потом зашаркал к отсеку пищеобеспечения. Он нажал на кнопку, но ничего не появилось. Он нажал на другую кнопку. Опять ничего не появилось. Тогда он почувствовал страх и стал нажимать на кнопки как попало… Наконец кубик R-рациона выскользнул в коробочку.

– Этого тебе хватит, чтобы добраться до Земли, Торс Провони, – заверил его фроликсанин.

– Хватит, – в бешенстве прорычал Провони, скрипя зубами, – да и только! Знаю я эти вычисления; возможно, последние несколько дней мне придется провести вообще без еды. А ты беспокоишься о моем сне; Боже мой, если уж ты решил обеспокоиться, беспокойся лучше о моем брюхе.

– Но мы же знаем, что с тобой будет все в порядке.

– Ладно, – бросил Провони. Он вскрыл кубик с пищей, проглотил ее, выпил чашечку редистиллированной воды, передернулся и подумал, не почистить ли ему зубы. «Я весь провонял, – подумал он. – Они придут в ужас. Я буду выглядеть как человек, которого недели на четыре заперли в подводной лодке».

– Они поймут, почему, – отозвался Морго.

– Я хочу принять душ, – сказал Провони.

– Воды недостаточно.

– А ты не можешь… как-нибудь ее сообразить? – Не раз до этого фроликсанин обеспечивал его химическими элементами, нужными ему для создания более сложных веществ. Ясно, что если он был способен делать это, то он мог бы синтезировать и воду… Там, вокруг «Серого динозавра», где он разместился.

– Моей собственной телесной системе тоже недостает воды, – ответил Морго. – Я даже думал немного попросить у тебя.

Провони рассмеялся.

– Что смешного? – спросил фроликсанин.

– Вот мы, тут, между Проксимой и Солнцем, направляемся спасать Землю от владычества тамошней олигархии элитных вождей – и усердно стараемся выклянчить друг у друга кварту-другую воды. Как же мы собираемся спасать Землю, если даже не можем синтезировать воду?

– Позволь, я расскажу тебе одну легенду о Боге, – сказал Морго. – В самом начале он сотворил яйцо – громадное яйцо с неким существом внутри. Бог попытался разбить скорлупу, чтобы выпустить это существо – первое живое существо – наружу. Но Он не смог. Однако созданное Им существо обладало острым клювом, приспособленным для решения именно такой задачи, – и оно пробило себе путь сквозь яичную скорлупу. Отсюда вывод: ныне все живые существа обладают свободой воли.

– Почему?

– Потому что яйцо разбили мы, а не Он.

– Но почему это дает нам свободу воли?

– Потому, черт побери, что мы можем делать то, чего не может Он.

– Ого! – Провони кивнул, а затем ухмыльнулся в восторге от идиомы фроликсанина, подхваченной им, разумеется, у него же самого. Морго знал земные языки лишь в той мере, в какой знал их сам Провони; достаточно приличный шмат английского – хотя и далекий от того, каким владел Кордон, – плюс немного латыни, немецкого и итальянского. Морго мог сказать «до свидания» по-итальянски, и ему это, похоже, нравилось; он всегда заканчивал разговор важным «ciaou». Сам Провони предпочитал говорить «увидимся позже», но фроликсанин, очевидно, считал это несоответствующим языковой норме… и каким-то его собственным стандартам. Это была какая-то служебная идиома, от которой Провони никак не мог избавиться. Это была, как и многое другое в его голове, какая-то мышиная возня: пляшущие обрывки мыслей и представлений, воспоминаний и страхов, которые, очевидно, поселились там навсегда. Фроликсанам было под силу все это рассортировать, и они, судя по всему, так и сделали.