Лучшие страхи года - [85]
А вот этот голем, огромный, как сама жизнь, утверждал, будто он ничем не отличается от меня. Ну, разве что размер рубашки у него побольше. И главное — если этот голем считал себя особенным, то рано или поздно все они могут поверить, что каждый из них — особенный. И не захотят больше заниматься грязной работой.
И решат, что у них есть права. А кто знает, вдруг права у них и в самом деле есть?
И если все големы в городе начнут так думать… это сколько же злой глины вырвется из-под контроля?!
Я стоял у окна и смотрел, как копы под дождем сооружают заграждение из мешков с песком. Я посеребрил стекло, чтобы они не могли заглянуть к нам внутрь.
— Давай пока забудем о душе, — предложил я. — Расскажи о баке с мусором. О девушке.
Голем — мне пока трудно было думать о нем как о Байроне — сел на диван. Диван сломался.
— Я работал в утреннюю смену. На восточной окраине… знаете ведь эти старые многоэтажки?
Я кивнул. Я неплохо знал ту часть города. Туда даже днем лучше не соваться. Дома там старые, и большинство из них разрушено. Некоторые обрушаются и сейчас, но люди все равно продолжают в них заселяться. И даже в те дома, которые стоят заколоченными после прошлогоднего мора.
— Не думал, что городские власти занимаются вывозом мусора с восточной окраины.
— Мы это делаем раз в году. Для ежегодной отчетности.
— Понятно.
— Ну вот, собираю я мусор и оттаскиваю в мусоровоз. Мне нравится вперед уходить. Другие големы вместе держатся, а я… ну, я вроде как одиночка. И подхожу я к этому большому старому кирпичному особняку. Трущоба жуткая, но мусорный бак перед домом стоит. Забавно — какие бы отбросы там ни жили, но и они свои отбросы выкидывают. — Байрон умолк. Огромной рукой он разгладил глину на щеках, где она размякла от слез. Это был его способ вытереть глаза. — И вот беру я бак. Но я же неуклюжий, и крышку сдвинул нечаянно. И увидел, что внутри.
— Девушка? В нарезке?
— Девушка в нарезке, да. И сверху топор. Я очень испугался. Не знал, что делать. Схватил топор… не знаю почему. Потом подъезжает мусоровоз и с ним остальные големы. Спрашивают меня, что случилось.
И тут я понимаю, что стою уже пару минут, словно вкопанный.
— А потом что?
— Четыре-Ноль-Семь-Один, он наш начальник смены, посмотрел на топор. Потом заглянул в бак. И говорит: «Что ты с ней сделал, урод?» И тут все от меня так и шарахнулись, а Два-Два-Восемь-Шесть сказал, что вызовет полицию, и вот тогда я бросился бежать.
— Зачем ты побежал, если ни в чем не виноват?
— Не знаю. Я был в панике. Просто кинулся наутек.
— Почему ты бак не бросил по пути? Или хотя бы топор?
— Но это же улики, да? Мне нужно доказать, что я невиновен.
Я посмотрел на копов. Они закончили воздвигать заграждение и теперь сидели там на корточках и чего-то ждали. Я посмотрел на Байрона: голем сидел с несчастным видом посреди обломков моего дивана. С какой стороны ни глянь, ерунда получается.
Лучшее, что я мог сделать, — это открыть дверь и позволить копам выполнить свою работу.
Я налил себе еще кофе.
Заставил себя посмотреть на останки.
— Тот особняк в восточной части города, — сказал я. — Где именно он находится?
— На улице Распятия. Значит, вы мне поверили? Вы поможете мне?
— Не радуйся раньше времени. Мне просто стало любопытно. Думаю, нам с тобой предстоит небольшая прогулка.
— Но как мы отсюда выйдем? Копы нас ни за что не пропустят.
— Но здесь же не одна дверь.
Байрон посмотрел на четыре глухие стены. Поскреб в паху. Глины там у него было много.
— У вас и задняя дверь есть?
Всем известно, что существуют одиннадцать пространственных измерений. Но в тех местах, где вы обычно бываете, вы можете увидеть разве что три или четыре. Ну, иногда пять, если уже поздно и бар еще открыт. Но есть места, где измерения… скапливаются.
Представьте себе клубок шерсти. Как бы туго он ни был намотан, если начнете разматывать, рано или поздно наткнетесь на узел. Шерсть имеет свойство запутываться. То же самое можно сказать и про измерения.
Возьмем для примера наш город. Он построен прямо на гигантском космическом узле. В целом он выглядит как город, но измерений в нем слишком уж много. Поэтому он вот такой. Поэтому все копы тут зомби, а криминальные авторитеты — титаны. Поэтому на окраинах время течет медленнее, чем в деловом центре, а мэр у нас — богиня и бывшая гангстерша по имени Афина Паллада. Поэтому в небе летают гром-птицы,[31] а сточные трубы обладают собственным разумом. Поэтому здесь все взаимосвязано, но смысла в этом ровным счетом никакого. Просто сам город — это что-то вроде узла, узла в центре огромной паутины. Но паутина сплетена не из шелковой нити, а из космической струны.[32] И если где-то струна завибрирует, вибрация передается всей паутине, всему узлу, всему городу. Вот что такое наш город: все звуки космоса, слитые воедино.
По крайней мере, так пишут в туристических буклетах. А я просто зову его домом.
Главное же, что у нас тут есть узлы внутри узлов. Это как-то связано с фракталами, но я ничего в этом не понимаю, так что лучше спрашивайте у Мандельброта. Суть в том, что некоторые места в нашем городе оказываются еще более запутанными, чем остальные. Этот квартал, например. А особенно — моя контора. В моей конторе просто куча измерений.
О рассказе, вошедшем в настоящую антологию, писатель говорит следующее: «„Стандартная ширина колеи" была написана для альбома Марка Аткинса «Тринадцать». Замысел книги состоял в том, чтобы послать тринадцати писателям по фотографии обнаженной женщины из коллекции Аткинса с просьбой написать рассказ, „иллюстрирующий" изображение… Уже давно люди называют Шепердз-буш - довольно грязный район, где происходит действие, - новым Ноттинг-Хиллом, модным районом в полутора милях отсюда. Сделано немало усилий, чтобы приукрасить Шепердз-буш, но пока алкаши и психи будут общаться с представителями Би-би-си (и, возможно, их будут путать), этот район никогда не утратит той противоречивости, которая делает его столь интересным».
Двое мужчин отправляются на охоту в лес поискать редкую лесную кошку, дабы набить из неё чучело... Рассказ из мистической антологии о кошках «Финт хвостом».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Молодой преподаватель Гэри, получив вакансию, покидает тесный Лондон и переезжает в спокойный и привычный Манчестер. В городе его ждёт преподавание курсов писательского мастерства в местном учебном заведении. В первый же день он начинает ухаживать за симпатичной студенткой, но как далее выясняется, у нее есть некая тайна…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Берег Охотского моря. Мрак, холод и сырость. Но какие это мелочи в сравнении с тем, что он – свободен! Особо опасный маньяк сумел сбежать во время перевозки на экспертизу. Он схоронился в жутком мертвом поселке на продуваемом всеми ветрами мысе. Какая-то убогая старуха, обитающая в трущобах вместе с сыном-инвалидом, спрятала его в погребе. Пусть теперь ищут! Черта с два найдут! Взамен старая карга попросила его отнести на старый маяк ржавую и помятую клетку для птиц. Странная просьба. И все здесь очень странное.
В книге собраны предания и поверья о призраках ночи — колдунах и ведьмах, оборотнях и вампирах, один вид которых вызывал неподдельный страх, леденивший даже мужественное сердце.
Двадцатые — пятидесятые годы в Америке стали временем расцвета популярных журналов «для чтения», которые помогли сформироваться бурно развивающимся жанрам фэнтези, фантастики и ужасов. В 1923 году вышел первый номер “Weird tales” (“Таинственные истории”), имевший для «страшного» направления американской литературы примерно такое же значение, как появившийся позже «Astounding science fiction» Кемпбелла — для научной фантастики. Любители готики, которую обозначали словом “macabre” (“мрачный, жуткий, ужасный”), получили возможность знакомиться с сочинениями авторов, вскоре ставших популярнее Мачена, Ходжсона, Дансени и других своих старших британских коллег.
Сережа был первым – погиб в автокатастрофе: груженый «КамАЗ» разорвал парня в клочья. Затем не стало Кирилла – он скончался на каталке в коридоре хирургического корпуса от приступа банального аппендицита. Следующим умер Дима. Безалаберный добродушный олух умирал долго, страшно: его пригвоздило металлической балкой к стене, и больше часа Димасик, как ласково называли его друзья, держал в руках собственные внутренности и все никак не мог поверить, что это конец… Список можно продолжать долго – Анечка пользовалась бешеной популярностью в городе.